– В те времена, Винни, прачечная была семейным бизнесом. Онапринадлежала Рэю и его папаше, Дону Таркингтону. А Дон получил ее в наследствоот своего отца, который основал «Блу Риббон» в 1926 году. Рабочего профсоюза впрачечной не было, и, пожалуй, ребята из рабочего движения сказали бы, что всетри Таркингтона были патерналистскими эксплуататорами необразованных рабочих иработниц. Именно так дело и обстояло в действительности. Но когда Бетти Кизонпоскользнулась на влажном полу и сломала себе руку, Таркингтоны оплатили счетза лечение и выплачивали ей десять долларов на еду каждую неделю до тех пор,пока она не смогла вернуться на работу. А на каждое Рождество они устраивалисногсшибательный обед в приемочной – никогда за всю свою жизнь я больше не елтаких вкусных пирогов с курятиной, а ежевичное желе, и рулеты, и шоколад налюбой вкус, и пудинги с миндалем и изюмом на десерт. Дон и Рэй дарили наРождество каждой женщине по паре сережек, а каждому мужчине – новый модныйгалстук. У меня дома в шкафу для одежды все еще висят мои девять галстуков.Когда Дон Таркингтон умер в 1959 году, я надел один из них на его похороны. Ондавно уже вышел из моды, и Мэри меня ругала, на чем свет стоит, но я все равноего надел. В помещениях было темно, часы тянулись медленно, и работа быланудной и тяжелой, но ты чувствовал, что людям есть до тебя дело. Если ломалсявыжиматель, Дон и Рэй немедленно спускались вниз вместе с остальными и, закатаврукава своих белых сорочек, выжимали простыни вручную. Вот чем был семейныйбизнес, Винни. Что-то в это роде.

Так вот, когда Ральф умер, а Рэй Таркингтон сказал, что онуже нанял парня со стороны на должность начальника мойки, то я просто не могпонять, что это такое происходит. А Рэй и говорит: я и мой отец хотим, чтобы тывернулся в колледж. А я говорю: здорово, конечно, только на какие шиши? Можетбыть, на автобусные билетики? А он вручает мне чек на две тысячи долларов. Ясмотрю на этот чек и глазам своим не верю. Спрашиваю его, что это такое. А онотвечает, что этого, конечно, недостаточно, но хватит на комнату, книги и платуза обучение. А остальное заработаешь здесь, во время летних каникул, о'кей? А яспрашиваю: существует ли способ вас отблагодарить? А он говорит: да, триспособа. Первый – вернуть этот заем. Второй – выплатить по нему проценты.Третий – принести обратно в «Блу Риббон» все то, чему ты научишься. Я взял чекдомой и показал его Мэри, и она расплакалась. Просто закрыла лицо руками ирасплакалась.

Взгляд Винни был исполнен искреннего изумления.

– Итак, в 1955 году я вернулся в колледж и получил степень в1957-ом. Я вернулся в прачечную, и Рэй поставил меня руководить водителями.Девяносто долларов в неделю. Когда я заплатил первый взнос в счет погашениядолга, я спросил у Рэя, какой он назначит процент. Он говорит: один процент. Яговорю: Что? Он говорит: то, что слышал. Что ты тут стоишь? У тебя что,заняться, что ли, нечем? Я говорю: отчего же, есть чем, поеду-ка я в город ипривезу сюда доктора, чтобы он проверил, все ли в порядке у вас с головой. Рэйрасхохотался во всю глотку и велел мне убираться к чертовой матери из егокабинета. Я полностью вернул долг в 1960 году, и знаешь, что случилось потом,Винни? Рэй подарил мне часы. Вот эти часы.

Он расстегнул застежку и протянул Винни часы фирмы «Булова»с золотым растягивающимся браслетом.

– Он сказал мне, чтобы я считал это подарком по поводуокончания колледжа. За возможность получить образование я заплатил всего лишьдвадцать долларов процентов, а этот сукин сын еще вдобавок подарил мне часы завосемьдесят. Там на крышке выгравировано: С наилучшими пожеланиями от Дона иРэя, прачечная «Блу Риббон». А Дон тогда уже год как лежал в могиле.

– В 1963 году Рэй поставил меня на твое нынешнее место. Яприсматривал за химчисткой, вел переговоры с новыми клиентами и следил заавтоматическими линиями, только в те времена их было не одиннадцать, а всеголишь пять. На этой работе я оставался до 1967 года, а потом Рэй назначил менясюда. Потом, четыре года спустя, ему пришлось продать свое дело. Ты знаешь обэтом, как эти гнусные ублюдки выжали из него все соки.

Это превратило его в старика. Так что теперь мы являемсячастью корпорации, у которой еще пара дюжин таких филиалов, исправно пекущихгорячие пирожки – закусочные, поле для гольфа, три универсальных магазина,торгующих по сниженным ценам, бензозаправочные станции и прочее дерьмо. А СтивОрднер – что-то вроде почетного надсмотрщика над всем этим, и не более того.Где-то в Чикаго или Гэри заседает совет директоров, который тратит на «БлуРиббон» не более пятнадцати минут в неделю. Они срали на то, как функционируетпрачечная. Они ни хрена об этом не знают. Единственное, что они знают, – этокак читать финансовый отчет главного бухгалтера. А бухгалтер и говорит им:слушайте, они строят новый участок 784-й автострады в западной части города, и«Блу Риббон» стоит как раз на пути, вместе с половиной жилых кварталов. Адиректора спрашивают: вот как, неужели, и сколько же они заплатят нам в счеткомпенсации за нашу собственность? Вот, собственно говоря, и все. Господи, даесли бы Дон и Рэй Таркингтоны были бы живы, они бы затаскали по судам этихдешевых пердунов из дорожного департамента и вывалили бы им на голову столькосудебных постановлений, что они не выбрались бы из-под них и до двухтысячногогода. Уж они бы сумели постоять за себя с хорошей крепкой палкой в руках. Можетбыть, они и были парой алчных патерналистических ублюдков, Винни, но у них былочувство места. О таком не узнаешь по финансовому отчету. Да если бы они былиживы и кто-нибудь сказал бы им, что управление дорожного строительствасобирается похоронить прачечную под восемью слоями дорожного покрытия, раздалсябы такой рев, что у самой ратуши было бы слышно.

– Но они мертвы, – сказал Винни.

– Да, они мертвы, это уж точно. – Он внезапно почувствовал,что ум его расплылся и расстроился, как гитара в руках у непрофессионала.Что-то важное, что он собирался сказать Винни, потонуло в хаосе личныхвоспоминаний. Ты только взгляни на него, Фредди, он понять не может, о чем этоя толкую. Никак не может разобраться, что к чему. – Слава Богу, что они избавленыот этого зрелища.

Винни ничего не сказал.

Усилием воли он попытался сосредоточиться. – Видишь ли,Винни, я вот что пытаюсь тебе сказать. В этом деле замешаны две группы людей.Такие как мы и такие как они. Мы – люди из прачечной. И это наше дело. Они –бухгалтеры и директора, которых интересуют издержки и себестоимость. И это ихдело. Они сверху присылают нам всякие распоряжения, и мы должны их выполнять.Выполнять – да, но не более того. Ты меня понимаешь?

– Разумеется, Барт, – сказал Винни, но было заметно, что онне понял ни одного слова. Он и сам не был уверен, что понимает самого себя.

– Ну ладно, – сказал он. – Я поговорю с Орднером. И прими ксведению, Винни, уотерфордский завод можно считать уже нашим. Я заключаю сделкув следующий вторник.

Винни облегченно расплылся в улыбке. – Господи, вот этокласс!