Орднер выглядел потрясенным.

– А теперь забудь, что я сказал о возросших издержках.Перейдем к затратам на переустройство. На чем я остановился? Ах да, нужна новаяпроводка с выходами на пятьсот пятьдесят вольт. Нам понадобится новаясигнализация против грабителей и система видеонаблюдения. Новая изоляция. Новоепокрытие для крыши. Ах да, еще новая канализация. На улице Фер мы находимся навершине холма, но улица Дуглас расположена на дне естественной впадины. Однановая канализация обойдется нам в сумму от сорока до семидесяти тысяч долларов.– Господи, так почему же Том Гренджер ничего мне этого не сказал?

– Потому что он не ездил со мной на осмотр завода.

– Почему?

– Потому что я сказал ему, чтобы он оставался в прачечной.

– Что ты сделал?

– В тот день у нас вышла из строя печь, – объяснил онтерпеливо. – У нас накопилась груда заказов, и не было горячей воды. Том долженбыл остаться. Он – единственный человек, умеющий находить общий язык с этойпечью.

– Господи, Барт, неужели ты не мог свозить его туда вкакой-нибудь другой день?

Он допил виски одним глотком.

– Я не видел в этом никакого смысла.

– Ты не видел… – Орднер так и не сумел закончить фразу. Онпоставил свой бокал и помотал головой, словно человек, которого сильно удариликулаком в лицо. – Барт, ты понимаешь, что может случиться, если твои расчетыневерны и мы потеряем этот завод? Ты можешь потерять работу – вот что этозначит. Господи, да как ты после этого придешь домой к Мэри с отбитой задницей?

Ты меня никогда не поймешь, – подумал он, потому что тыникогда ничего не предпринимал, шесть раз не подстраховавшись и не построив вряд как минимум трех козлов отпущения. Именно поэтому ты и скопил четырестатысяч долларов в акциях и на банковских счетах и обзавелся «Дельтой-88» ипишущей машинкой, которая выскакивает у тебя из стола, как чертик из коробки.Эй ты, гребаный карась, а ведь я могу тебя крупно подставить. Не ты один такойшустрый.

Он улыбнулся, глядя на искаженное от волнения лицо Орднера.– Ты еще не слышал мой последний пункт, Стив. Услышишь – поймешь, почему я такспокоен.

– Что ты имеешь в виду?

Он солгал с легким сердцем.

– Том Мак-Ан уже известил агента по торговле недвижимостью,что его корпорация не заинтересована в покупке завода. Они послали туда своихребят для осмотра, и те заорали благим матом. Так что у тебя есть мое слово,что это дерьмо не стоит четырехсот пятидесяти тысяч. Еще у тебя естьдевяностодневный срок исключительно права покупки, который истекает во вторник.А еще у тебя есть оборотистый торговец недвижимостью по фамилии Монохан,который вешал нам лапшу на уши. И ему это почти удалось.

– Что ты предлагаешь?

– Я предлагаю дать сроку истечь. Потом мы не меняем карт доследующего четверга или около того. Ты поговоришь с ребятами из бухгалтерии поповоду двадцатипроцентного увеличения расходов на воду и энергию. Я поговорю сМоноханом. Когда мы закончим, он будет умолять меня на коленях купить этотзавод за двести тысяч.

– Барт, ты уверен?

– Уверен ли я? – сказал он, натянуто улыбнувшись. – Я бы нестал высовывать башку, если б думал, что кто-нибудь может снести мне ее с плеч.

Джордж, что ты делаешь?

Заткнись, заткнись, сейчас не мешай.

– Что мы имеем? – сказал он. – Оборотистого торговцанедвижимостью без покупателя. Мы можем себе позволить не торопиться. Чем дольшемы его продержим в подвешенном состоянии, тем ниже будет цена, когда мы,наконец, согласимся купить этот завод.

– Хорошо, – медленно сказал Орднер. – Но я хочу объяснитьтебе кое-что, чтобы не было никаких недомолвок, Барт. Если мы не используемнаше право исключительной покупки, а потом кто-нибудь другой перекупит этотзавод, мне придется выбросить тебя за борт. Лично я…

– Знаю-знаю, – сказал он, ощутив внезапно навалившуюсяусталость. – Лично ты ничего не имеешь против меня, но так делается дело.

– Барт, а ты уверен, что не заразился от Мэри этим вирусом? Что-тоты сегодня неважно выглядишь.

Сам ты неважно выглядишь, старая гребаная развалина.

– Я снова приду в норму, когда улажу это дело. Оно отняло уменя много сил.

– Да-да, конечно. – Орднер придал своему лицу сочувствующеевыражение. – Чуть было не забыл… Ведь твой дом тоже на линии огня?

– Да.

– Подыскал себе другой?

– Ну, вообще-то мы тут присмотрели парочку домов. Неудивлюсь, если завершу уотерфордскую сделку в один день с моей личной.

Орднер улыбнулся.

– Возможно, это будет первый день в твоей жизни, когда тывыторгуешь двести тысяч долларов между восходом и закатом.

– Да, серьезный будет денек.

По дороге домой Фредди пытался поговорить с ним – да чтотам, просто-напросто вопил на него, – и ему постоянно приходилось пускатьпрерыватель в ход. Он как раз сворачивал на Крестоллин, когда прерывательсгорел, распространяя запах плавящихся синапсов и перегоревших аксонов [2].Вопросы хлынули на него лавиной, и он нажал двумя ногами на тормозную педаль.«ЛТД» с визгом остановился прямо посреди улицы. Ремень безопасности резковпился ему в живот, недовольно заворчавший в ответ.

Когда он сумел взять себя в руки, он медленно подъехал кобочине, выключив двигатель, фары, отстегнул ремень безопасности и откинулся наспинку сиденья. Руки его, лежавшие на руле, сильно дрожали.

С того места, где он сидел, было видно, как мягко изгибаетсяулица. Фонари образовывали изящный рыболовный крючок света. Это была симпатичнаяулица. Большинство домов на ней было построено после войны, в 1946-1958 годы,но каким-то непостижимым образом синдром пятидесятых их не затронул, равно каки связанные с ним болезни: крошащийся фундамент, лысеющая лужайка, изобилиеигрушек, преждевременное устаревание машин, отслаивающаяся краска,плексигласовые вторые оконные рамы.

Он знал своих соседей – а что в этом удивительного? Они сМэри прожили на Крестоллин уже почти четырнадцать лет. А это немалый срок.Апслингеры жили в следующем доме вверх по улице; их мальчик Кенни разносилутренние газеты. Через дорогу жили Ланги. Хобарты – через два дома вниз поулице (Линда Хобарт одно время была нянькой у Чарли, а сейчас она училась наврача в городском колледже). Стофферы. Хэнк Алберт, жена которого умерла отэмфиземы четыре года назад. Дерби. А через четыре дома вверх по улице от тогоместа, где он трясся в своей машине, жили Куины. И еще дюжина других семей, скоторыми он и Мэри обменивались приветственными кивками при встрече, – восновном, это были семьи с маленькими детьми.