девочки. Некоторые Вандер нравились. С некоторыми ей хотелось подружиться.

Там была Женевьева, которая носила косы до пояса, пела как Белоснежка и на обед ела только сэндвичи с джемом.

И Эванджелина, дочь приходского священника, которая наизусть цитировала целые страницы из Библии и рисовала карикатуры на обложках учебников.

И поступившая в прошлом году Лили, которая походила на рождественского ангела. Она постоянно напевала про себя, высовывала язык, когда пользовалась ножницами, и тоже любила сидеть в библиотеке.

Иногда Вандер садилась рядом, и они читали вместе, но Лили никогда не смотрела на неё и ничего ей не говорила.

Они были выдуманными друзьями, а не настоящими. Не то что Мейбел.

Теперь Вандер увидела и её – тень, бредущую по лабиринту. Мейбел была медленнее и меньше остальных. Она не бежала. Иногда ей приходилось остановиться, чтобы отдохнуть.

Но это всё не имело никакого значения, потому что Вандер шла по лабиринту рядом с ней. Большие тени, жуткие на вид, не приближались к ним, потому что Вандер защищала Мейбел.

В середине лабиринта Вандер увидела женщину – маленькую и неподвижную. Она наблюдала за ними.

На плече у неё сидел ворон.

Вандер закрыла глаза. Когда она вновь их открыла, человечки-тени исчезли.

Её взгляд упал на запертый шкаф в углу. И в груди у Вандер словно повернулся нож, когда она вспомнила ту папку и короткую историю, которая в ней содержалась. Историю, которая оборвалась так внезапно, без всякого эпилога.

Вздрогнув, Вандер ладонью потушила свечку. Боли от ожога она не почувствовала.

Она лежала с закрытыми глазами, не сомневаясь, что по-прежнему слышит над собой слабое шуршание. Наверное, это человечки-тени продолжали искать выход из лабиринта.

Глава 22

Холлоу приходит на помощь

Вандер и Мейбел снова сидели на крыше вместе с Холлоу.

Вандер внимательно смотрела на ворона, а тот делал вид, что не замечает её.

– Нет, – сказал он наконец. – Я не стану вам помогать.

– Ну пожалуйста, Холлоу, – попросила Вандер.

Ворон сердито взглянул на Мейбел. Она посмотрела на него широко раскрытыми глазами:

– Что он говорит?

– Ты тоже его видишь? – спросила Вандер, склонив голову набок. – Иногда мне кажется, что его тут вообще нет. Больше никто не умеет разговаривать с птицами.

– Не с птицами, а с птицей, – напомнил Холлоу. – Ты умеешь разговаривать только со мной.

– Мы не проверяли, – напомнила Вандер. – Я никогда не пыталась говорить с другой птицей. Но попытаюсь, – храбро заявила она, – если ты мне не поможешь.

– Я вижу его, – сказала Мейбел. – Я вижу вас обоих ясно как день. Что он говорит?

Вандер посмотрела на Холлоу, приподняв бровь. А затем с улыбкой взглянула на Мейбел:

– Он говорит, что поможет. Он знает, куда идти.

Они последовали за Холлоу внутрь Дирлиф-Холла.

– Это в школе? – недоверчиво спросила Мейбел.

Холлоу повернулся и внимательно посмотрел на неё.

– В школе, – ответил он.

И запрыгал вверх по лестнице.

Спускавшиеся ученицы искоса смотрели на Мейбел. Все знали про случай с пирогом; все знали, что госпожа Гэллоу вместо настоящего наказания заставила Мейбел написать всего лишь несколько строчек. Они удивлялись, почему Мейбел бросила пирог наземь, а не в Джорджиану Кинч. Все теперь опасались Мейбел Клаттершем.

Мейбел как будто не замечала этих взглядов – так сосредоточенно она следовала за Холлоу.

Они поднимались выше и выше, и Вандер чувствовала, как у неё всё сжимается в животе.

– Холлоу, – позвала она, – куда ты нас ведёшь?

– В архив, – ответил тот.

Вандер смутилась:

– В мою комнату? Но там же нет птиц.

– Есть, – сказал Холлоу. И замолчал.

Когда они вошли в комнату Вандер, Холлоу повёл их в угол и указал клювом наверх.

– Там, – сказал он. – Гнездо скворцов. Там только что вылупились птенцы.

Вандер вспомнила слабое шуршание, которое раздавалось над ней прошлой ночью, и поняла, что Холлоу говорит правду.

– Но как же мы туда заберёмся? – спросила она.

Мейбел указала на запертый шкаф с документами.

– Давайте влезем на эту штуку, – предложила она и взглянула на Вандер. Глаза у неё блеснули. – Может, сначала его откроем? Теперь я умею вскрывать замки. Откроем шкаф и посмотрим, что внутри.

– Можно и так, – небрежно произнёс Холлоу.

Вандер попятилась и помотала головой.

– Нет, – сказала она. – Нет, я не стану этого делать. Больше никогда. Ты меня обманул, Холлоу.

Ворон молчал. Он явно был очень доволен собой.

– Ты знаешь, что я не могу это сделать, – прошипела Вандер. – Больше никогда, ни за что. Зачем ты это предложил? Злая, злая птица! – тут она повысила голос и крикнула: – Убирайся отсюда! Убирайся из моей комнаты и никогда не возвращайся! Я больше не желаю тебя видеть!

– Чего ты испугалась? – спросил Холлоу. – Почему ты так боишься правды?

Несколько мгновений он смотрел на Вандер. А потом вздёрнул угольно-чёрную голову и вылетел в окно.

– Всё хорошо, – сказала Мейбел, подбежав к ней. – Всё будет хорошо. Прости. Прости, Вандер.

И она обняла её.

Обняла.

Вандер держали в объятиях.

Глава 23

Тот, кто уже знает

Девочки стояли в комнате Вандер обнявшись, и это время казалось таким долгим.

Вандер не хотелось отпускать Мейбел. И она не выпустила бы её – но в конце концов Мейбел осторожно отодвинулась.

– Всё хорошо, – повторила она, отступая на шаг. – Мне совсем не обязательно подержать птенчика. Это глупо. Весь список… – Мейбел кашлянула и приложила руку к груди, – весь список – сплошные глупости, – слабо договорила она.

Мейбел снова покачнулась. Вандер хотела её подхватить, но не успела. Мейбел упала на пол.

– Мейбел! – воскликнула Вандер. – Что с тобой?!

Мейбел свернулась клубочком – сплошь хрупкие косточки. Она подтянула худые коленки к груди и тихонько застонала:

– Прости, Вандер. Я тебя огорчила. Из-за меня ты потеряла друга.

– Ничего страшного, – сказала Вандер, гладя её по голове. – У меня есть ты.

Мейбел покачала головой. На щеках у неё блестели слёзы.

– Я здесь ненадолго, Вандер.

Вандер не хотела ей верить, но в глубине души понимала, что это правда.

Может быть, она с самого начала знала. Точно так же, как знала, отчего умеет говорить с Холлоу и отчего Мейбел в это поверила.

Мать объяснила ей однажды, кто такие вороны. И что они означают. И почему их видят лишь некоторые люди.

Холлоу был прав. Мейбел собиралась её покинуть.

– Так вот зачем нужен список? – негромко спросила Вандер. – Ты больна. Ты хочешь всё это успеть, потому что тебе, возможно, придётся уйти…

– Это то, чего я по-настоящему хочу, – прошептала Мейбел. – То, что я давно собиралась сделать. И ещё – найти подругу. Это мне уже удалось. – Она улыбнулась Вандер. – Кажется, я могу сесть.

Вандер кивнула. Мейбел села.

– Насчёт птенца… ну, ничего страшного, – она похлопала Вандер по плечу. – Это как раз не важно. Если ты… по какой-то причине не можешь подойти к шкафу.

– В нём мой секрет, – призналась Вандер, глядя на подругу и чувствуя, как щиплет глаза. – Я однажды прочла его, и… и мне нестерпимо даже думать об этом. Если не думать о плохом, может быть, оно окажется ненастоящим… – Она покачала головой. – Глупо, конечно. Я знаю, что не увижу свой секрет, если просто пройду мимо шкафа, но… Вот почему я сплю здесь, наверху. Чтобы сюда никто не пришёл. Чтобы никто не узнал. Это нелепо, потому что никому и не хочется сюда ходить. Этот шкаф полон всего лишь старых бумаг, а они больше никому не нужны.

– Я понимаю. Правда, – сказала Мейбел.

Она не стала спрашивать про тайну Вандер.

Вандер подумала: наверное, это потому, что они друзья. Друзья не задают вопросов. Они ждут, когда ты сама расскажешь.

Или дело было вообще не в этом. Возможно, в глубине души Мейбел уже всё знала.

Возможно, настоящий друг – это тот, кто и так уже знает.

Глава 24

Только эта минута

Девочки сидели вместе