Ирка вернулась с простынями и охапкой какого-то бабулиного тряпья. Минут десять Блинков-младший при ничтожном лунном свете, льющемся в открытую Дверь, лазал по горе сена и выполнял бестолковые Иркины приказания: мне постели здесь, а себе – там, нет – поближе, а то я буду бояться в темноте, или нет – подальше, а то вдруг я захочу раздеться, а ты станешь подглядывать. В награду за все Ирка заявила:

– Ну ты и копуша, Митек! Устала я с тобой.

– Если не нравится, устраивайся сама, как хочешь, – разозлился Блинков-младший и лег там, где стоял.

Место оказалось не самое удачное. Он понемногу съезжал с горы к стене сарая, но потом промял себе лежку и сразу же задремал.

Ирка растолкала его, чтоб он закрыл дверь, – ей было холодно.

Блинков-младший встал, закрыл и плюхнулся на пригретое место, засыпая на лету. Но тут у него стало чесаться под лопатками. Сунув руку за шиворот, он выгреб набившуюся сенную труху, всласть начесался и закрыл глаза.

Ирка помалкивала. Проваливаясь в сон, Блинков-младший умиротворенно подумал, что игры девичьи на сегодня закончены. Он совсем забыл о мышах.

– Митек! Эй, Митек! – окликнула его Ирка. – В доме домовой, а в сарае кто?

– Ирка, которая спать не дает! – буркнул Блинков-младший, просыпаясь в третий раз.

– Я серьезно, Митек! Ты не поверишь, но только что рядом со мной кто-то пробежал!

– Маленький, на четырех лапках, с хвостиком? – уточнил Блинков-младший.

– Не пугай меня, Митек, – жалобно попросила Ирка. – Ты же не хочешь сказать, что это МЫШЬ?!

– Да нет, какие здесь мыши?! – спохватился Блинков-младший. – Это, наверное, кошка. Помнишь, когда мы приехали, она у калитки сидела?

– Что я, кошку от мышки не отличу? – из чувства протеста буркнула Ирка, но замолчала.

Блинков-младший лежал, прислушиваясь к ее дыханию. Спящий человек всегда хоть немного, да посапывает, а Ирка дышала тихо-тихо. Похоже, она не очень-то поверила вранью насчет кошки и тоже прислушивалась. А напуганные возней Блинкова-младшего мыши обнаглели, вернулись к своим обвалившимся тоннелям в сене и принялись за восстановительные работы. Они как ненормальные носились по шуршащей, пересушенной траве, копошились и с хрустом что-то грызли.

– Скажешь, и это не мыши? – обмирающим голосом спросила Ирка. Было понятно, что ей очень-очень хочется, чтобы Блинков-младший именно так и сказал: конечно, мол, не мыши, спи.

– Это сено. Мы же все переворошили, а теперь оно укладывается, – сказал Блинков-младший и подумал, что этого вранья от силы хватит минуты на две, а потом Ирка сообразит, что к чему. Спать уже не хотелось. Разве до сна, когда сейчас такое начнется!

И началось. «Сено», вместо того чтобы честь по чести укладываться, вдруг с писком передралось где-то совсем рядом с Иркой. Почти в тот же момент сверху плюхнулась невесть откуда взявшаяся кошка и начала устанавливать свой порядок. Писк стал таким отчаянно пронзительным, что можно было бы сверлить им зубы.

– Папочка!!! – басом взревела Ирка и, чудом не наступив на Блинкова-младшего, кинулась к стене.

В темноте громыхнуло какое-то рухнувшее с гвоздя корыто, на него тут же посыпались не то палки, не то черенки граблей и лопат, а в довершение всего упала велосипедная рама. Раму Блинков-младший угадал совершенно точно, потому что ему здорово досталось рулем по коленке, а потом, вскакивая, он еще запутался в ней ногами, упал и получил велосипедной педалью под ложечку.

– Митек! – Иркин голос доносился из-под крыши. – Митек, ты жив?

От удара у Блинкова-младшего перехватило дыхание. Он стоял, скрючившись, и не мог ответить.

– МИТЕК!!!

И тут безо всякой видимой причины дверь сарая начала со скрипом приоткрываться. Пятно лунного света, увеличиваясь, скользнуло по стене, и в двух шагах от себя Блинков-младший увидел молочно-белое привидение и сверкающее лезвие косы!

– МИТЕК, НЕ МОЛЧИ!!! – заверещала Ирка. Теперь можно было рассмотреть, что она лежит на досках сеновала, свесив голову и уставившись на привидение застывшим взглядом.

Блинков-младший хотел попросить, чтобы Ирка подала ему руку, но смог только пискнуть, как несчастная мышь в зубах у кота. А белый саван привидения качнулся в воздухе. Ног под ним не было!

Не помня себя, Блинков-младший взлетел по дощатой стене сарая и прижался к Ирке – единственной живой душе в этом загробном мире. Ирка обняла его так, что под ложечкой опять заныло.

Привидение колыхалось на месте, не отваживаясь напасть. В его движениях чудилось что-то знакомое. Так покачивается занавеска на сквозняке.

Не успел Блинков-младший сказать про себя: «Занавеска на сквозняке» – как могильный саван стал обычной белой тряпкой, зацепившейся за кончик прислоненной к стене сарая косы. А коса оказалась не орудием смерти, а сельскохозяйственным инструментом. Чтобы траву косить. Так уж устроен человек: если он что-нибудь плохо видит, воображение дорисует недостающее. Скажешь себе, что белое пятно – привидение, и увидишь привидение, а скажешь «тряпка» – будет тряпка.

Тьма на сеновале стояла кромешная, только слабо светились щели в полу да кое-где сквозь дырявую кровлю пробивались пятнышки лунного света. Продолжая расследование, Блинков-младший потрогал Ирку за ногу. Само собой, получил по руке, но убедился, что джинсы она сняла, и уже с полной уверенностью спросил:

– Разделась и спала под простыней?

– Отвали! – на всякий случай сказала Ирка и захихикала. До нее дошло. – Ой, Митек! А я-то!… А ты?! Ты же «мама» сказать не мог, только пищал.

– Зато я не лез на стену от мышей и не развешивал по косам свои простынки, – буркнул Блинков-младший.

Ирка захлюпала носом.

– Да, тебе хорошо, ты мышей не боишься. А я ни разу в жизни не видела живую мышь и боюсь их ужасно.

– Я тоже ни разу не видел мышей, – сказал Блинков-младший, – и поэтому не боюсь. Как можно бояться того, чего не видел?

– Привидений ты тоже не видел, а испугался! – начала спорить Ирка. Но тут в ее девчачьих мозгах соскочил какой-то рычажок, и она ни с того ни с сего толкнула Блинкова-младшего в грудь: – Ой, я же не одета! А ты и рад, за ноги хватаешься. Отодвинься сейчас же!

– Я могу совсем уйти, – обиделся Блинков-младший.

Держась за стену, он отошел к противоположному скату крыши и улегся на доски. Было жестко и не хватало подушки.

– Не смотри на меня, – сказала Ирка.

– Так ничего ж не видно, ты в тени. Ирка подумала и сообщила:

– Я в трусиках и в футболке, как на «физ-ре», так что не фантазируй лишнего.

– Я и не фантазирую. Я спать хочу.

– Тебе хорошо, ты в джинсах, а я с голыми ногами, – заныла Ирка.