— Берегитесь, юноша! Я обиды не прощаю!

Всерьез угрозы Влас не принял — мало ли кто что в запале сболтнет? И, расхаживая по гостиной, останавливался то у одной группки беседующих, то у другой, не зная, следует ли ему дожидаться Раису Киевну или можно с чистой совестью отправиться домой. Одна из затронутых тем его заинтересовала, и Воскобойников остановился. Говорили о слабости царя и деспотизме царицы, управляемой Распутиным и фрейлиной Вырубовой.

Влас внимательно слушал полную негодования речь разгоряченного графа Урусова, когда его тронули за плечо, и чья-то ледяная рука взяла его пальцы, потянув в сторону выхода. Он обернулся и увидел лихорадочно пылающее лицо Раисы.

— Увезите меня отсюда, — одними губами прошептала она.

Сожалея, что не дослушал, юноша покорно принял Симанюк под локоток и увлек в прихожую. Он почти физически чувствовал, как их провожают заинтересованно-насмешливыми взглядами, и прекрасно понимал, что этот насмешливый интерес вызывает отнюдь не его персона. Кое-как нацепив шубейку и пристроив на голову меховую шляпку, Раиса Киевна низко опустила вуаль, выбежала из квартиры и припустила по лестнице вниз. Влас еле успел сунуть ноги в калоши, подхватить пальто и устремиться вдогонку.

Всю дорогу до вокзала Симанюк молчала, молчала она и в поезде. Вернувшись домой, все так же безмолвно поднялась на мансарду, отперла дверь, прошла по коридору и скрылась в своей комнате, запершись на ключ.

Влас предпринял робкую попытку постучать, но ответом ему была презрительная тишина. Заглянув к Ригелю, Влас убедился, что приятель спит, и отправился к себе, чтобы последовать его примеру. Раздеваясь перед сном, он помимо воли представлял себе Раису Киевну в объятиях Бессонова и находил, что это очень даже пикантно. Однако вообразить себя на месте поэта, как ни старался, так и не смог.

Москва, май 2018 года.

В больницу я больше не вернусь. Вместе со спокойствием там на меня накатывает такая тоска, хоть волком вой. Чтобы не встречаться с консьержкой, я спустилась по запасной лестнице, отперла черный ход, села в машину, отъехала подальше от дома и, припарковавшись на набережной, позвонила Ларисе.

— Привет, Лар. — Голос дрожал, но я пыталась взять себя в руки. — Меня снова в хотят упечь в психушку.

— Немедленно приезжай ко мне! — строго распорядилась подруга.

В трубке фоном отчетливо слышался мужской голос, и я неуверенно протянула:

— Ты вроде бы не одна…

Но подруга была непреклонна:

— Это не имеет значения! Не хватало, чтобы ты в машине ночевала!

Люблю я Ларку. Душа-человек. Казалось бы, какое ей до меня дело? Но нет, я точно знаю, что, если что-то случится, Лариса не оставит меня в беде. Мы познакомились в Архиве. Лариса пришла устраиваться в пресс-службу, но, несмотря на наличие вакансии, ее услугами не пожелали воспользоваться. Я как раз обедала в кафешке напротив Архива, когда Лара вошла в зал и подсела за мой столик.

— Какие интересные люди в отделе кадров, — обиженно протянула она. — Диплом Сорбонны их не впечатлил.

— Они все патриоты. Их больше Московский университет впечатляет, — улыбнулась я.

Потом я совершенно случайно встретила Ларису на выставке Дали, и тут-то она рассказала, что устроилась в Выставочный Центр, и если наш Архив будет искать площадку под тематические выставки, она готова помочь с арендой зала. Так и пошло — как тематическая выставка, так у Ларисы в Центре.

— Ну что там у тебя? Выкладывай! — открывая дверь, налетела с вопросами подруга. — Опять Эммануил Львович за помощью к эскулапам от психиатрии обратился?

— Не кричи, гостей перепугаешь, — зашептала я. — Что, уже звонил?

— А ты как думала? Он же знает, куда ты направишь свои стопы в первую очередь. Пришлось наврать, что ты попросилась на ночлег, но я тебе отказала, ибо я не одна. Кстати, ты напрасно беспокоишься о моих гостях. Парень — американец, через пень-колоду по-русски понимает, — беспечно отмахнулась Ларка.

Я шагнула в комнату и потеряла дар речи. Ну подруга дает! Это же наш Майкл Смит из Джорданвилля! Сидит себе на разобранной кровати, целомудренно прикрывшись одеялком и уткнувшись в смартфон. И когда только Лариса успела свести интимное знакомство с представителем американской стороны?

— Где ты его взяла?

— Что, ничего так себе? Я подцепила этого породистого жеребца в баре рядом с Выставочным Центром. Сидел, скучал. Я посмотрела — вроде ничего мужчинка, в дело гож. — Ларка плотоядно улыбнулась и поправила туго обтянутую пеньюаром грудь.

Мужчины — ее слабость. За это Заглушкину-Валуа и не любит мой бывший муж, считая, что на ней пробы ставить негде. Да и нынешний не особенно жалует. Кстати, по уверениям Ларисы, обе ее фамилии принадлежат ее бывшим мужьям, и чтобы никого из них не обидеть, она ни от одной из фамилий не отказалась. Но самая большая Ларисина мечта — отыскать парня с фамилией Рейснер и выйти за него замуж, чтобы окончательно слиться с Ларисой Рейснер в единое целое.

— Между прочим, Пастернак назвал героиню «Доктора Живаго» в честь Ларисы Рейснер, — как-то заявила она. И продолжила: — Жалко, что я не родилась в Серебряном веке. Я бы заставила всех этих так называемых поэтов ползать у меня в ногах и молить о ночи любви. А то чуть что — Прекрасная Дама, а как до дела — сплошное соплежуйство. Вон, почитай воспоминания Любови Менделеевой. Как она с Блоком намучилась. Да и Андрей Белый был тот еще «лыцарь». Все отчего-то думают, — ехидно продолжала она, — что, родись они в Серебряном веке, непременно были бы Ларисами Рейснер или Ахматовыми, и отчего-то никто ни на секунду не допускает мысль, что жили бы в деревне, среди коровьих лепешек, и окружали бы их не галантные Бальмонты, а немытые Федьки Раскорякины.

— Ты проходи на кухню, я сейчас, — распорядилась Лариса, извлекая из пиалы и отправляя в рот побег пшеницы — считая себя веганом, в последнее время подруга перешла исключительно на подножный корм. — Чайник ставь. Там у меня конфеты в коробке, доставай. Я все равно такое не ем. А может, ты салата хочешь?

— Спасибо, я поужинала, — откликнулась я, опускаясь на стул и запуская по смартфону второй сезон «Игры престолов».

Лара вернулась через полчаса, когда я успела досмотреть почти всю первую серию.

— Честно говоря, я так и думала, что этим закончится твой поход в «Детский мир», — присаживаясь за стол напротив, вздохнула Лариса.

— Может, у человека быть маленькая слабость? — как мне казалось, независимо дернула я плечом.

Я и сама понимаю, что выгляжу жалко. Только одно дело — понимать, а другое дело — уметь с этим справиться. Лариса посмотрела на меня, как на блаженную, и мягким голосом заговорила:

— Мирочка, детка, ты сама себя загоняешь в тупик! Отпусти ее, свою Катю. Тебе же легче будет.

Я всхлипнула и смахнула слезу. И захотела рассказать Ларе все-все-все, что наболело в душе. Самое тайное и сокровенное, что никому не рассказывала.