ведь дружеский совет денег никогда не принесет, да и не послушает этих советов сидящий за стойкой уставший до безобразия этот клиент. Несмотря на поздний час народу в баре еще хватало, а табачный дым затруднял рассеивание электрического света ламп,  в результате чего в помещении царил полумрак.

– Ты сегодня один, без своего знакомого? – поинтересовался Окхи, вернувшись от очередного клиента.

– Да, о-один, – Чонсу зевнул. – Тот знакомый далеко. Уехал он. Отдыхает себе, наверное, там. Не то, что я тут.

Больших трудов и стараний он от Минкё не ожидал и представлял его непременно отрывающимся где-то в одном из клубов Нью-Йорка, беззаботным и нисколько не изменившимся.

– Тяжело приходится, да? – бармен сочувственно посмотрел на Чонсу.

– Нормально… сойдет.

– Точно? Ты поэтому сюда зашел так поздно?

Чонсу отпил немного из своего стакана, отставил его, подпер голову рукой.

– Вообще-то… устал. Надоело все.

– Отдыха не дают?

– Ага.

Чонсу вспомнил, как однажды был вынужден оставаться до поздней ночи, когда на подходе было уже следующее утро, всего лишь потому, что должен был систематизировать документы, отчеты и прочую бумажную ерунду, которую он и не запомнил, да и запоминать не хотел. Тогда он и домой решил не возвращаться, проведя несколько часов в этом самом баре, благо, он закрывался только утром, работая всю ночь. И все эти старания были всего лишь из-за того, что Канг, человек не последний в кругах юриспруденции, пообещал ему написать рекомендательное письмо. Только оно напрямую зависело от результатов его работы, весьма занудной и нелегкой, надо сказать. Слова «старание и терпение» перестали быть стимулом для него уже через несколько дней. Оставались только «привычка и полное подчинение».

А еще это недавнее письмо от новоиспеченного иммигранта. Интернет позволял связаться с кем угодно в какой угодно точке на свете, и электронные письма стали заменой живому общению. Но как Минкё в голову пришло написать на английском? Он же помнил уровень знаний языка Чонсу… Тогда ему пришлось переводить всю ночь, сидя со словарем. Электронные переводчики порой выдавали такие каламбуры и анекдоты, что унять смех удавалось только через несколько минут. Он немного сообщил о том, как и где живет, что-то еще, но почему по большей части писал о своем новом соседе? Письмо казалось, по меньшей мере, странным. Неужто американский воздух мог так быстро изменить человека? Чонсу глубоко вздохнул.

– Уже в восьмой раз за последние полчаса, – констатировал статистику вздохов бармен. – Знаешь, что? Уходил бы ты с этой работы. Или тебе сердечные дела покоя не дают?

– Н-нет вроде, – усмехнулся Чонсу. – Кстати, ачжосси, ты рассказывал тогда про того парня, Унсима. Так что с ним произошло поздно ночью?

– С ним? Если честно, я особо и не знаю. Сразу после этого он пришел сюда весь белый, говорил что-то непонятное, про подтасовку говорил… Давно это было. Больше он сюда и не захаживал.

– Ммм… – только и протянул Чонсу. – Налей еще.

В итоге все допустимое и недопустимое время было истрачено на сидение в баре. Определенно пора была уходить, чтобы потом вновь проснуться рано утром и повторить все опять. Весьма не увеселительное времяпрепровождение. Уже на улице ему взбрело в голову позвонить Кёнхи. Посмотреть на часы он как-то забыл. Просто домой не хотелось. Она ответила. Недовольным тоном, выговаривая упреки за то, что как всегда звонит внезапно и без всякого предупреждения, по большей части непозволительно поздно, но ответила.

– Омо… – первое, что произнесла она, когда открыла перед ним дверь своей маленькой квартирки, в которой жила одна. Ее длинные волосы оставались влажными – она недавно помыла голову. Как всегда симпатичная, как всегда элегантная. А он ощущал себя до невозможности помятым, каковым, в принципе, и являлся. – Тяжелый денек?

Он кивнул. Кёнхи пропустила его внутрь. Они часто засиживались так до утра, пропуская один-другой стаканчик сочжу. Бывало весело. Особенно, когда она загадочно намекнула Чонсу об одном должке, он сам не помнил за что, в качестве уплаты которого ему пришлось несколько дней играть роль ее бойфренда для того, чтобы она смогла отвязаться от «надоедливого и скучного очкарика», как она сама сказала. И когда ему пришлось выручать ее из одной ситуации. Впрочем, это уже отдельная история, и распространяться об этом не стоит, тогда она взяла с него слово не говорить про это под страхом смерти. Она училась в университете и подрабатывала… обычное дело.

– Опять до ночи занималась? – спросил ее Чонсу, зайдя нетвердым шагом к ней в квартиру. Первое, что бросилось в глаза – гора из книг, тетрадей  и листочков, скрепленных вместе и валяющихся порознь. – Дай угадаю. Писала доклад?

– Какой ты догадливый, – усмехнулась Кёнхи. – В принципе, с тобой и не поспоришь. Да, писала доклад. Это о литературе в девятнадцатом веке в Ам…

– Только не об этом, – резко прервал он ее. – Не надо об этом.

– Ладно… – она чуть пожала плечами. – Хочешь рамён?

Как бы то ни было, и вкусным ли оказался рамён или вовсе нет, но остатки ночи, как и все эти тяжкие сутки, улетучились безвозвратно, превратившись в еще одно сухое предложение в новейшей истории. Небо, вначале еле окропляемое перламутрово-розовым блеском, светлело все больше, предваряя появление солнца. Время было такое, что бесполезно было ехать домой, и даже стыдно подумать об этом. На работу Чонсу вышел прямо из дома Кёнхи.

*сонбэним – обращение к более старшему по званию.

Так настал еще один бесконечный, скучный, до невозможности нудный день. Все как всегда. «Еще один шаг на пути к получению хорошей рекомендации», – твердил себе, тоже  как всегда, Чонсу. Как всегда… за исключением одного «НО», не кажущимся столь важным сначала.

После обычного рабочего дня для Чонсу не было экзотикой оставаться в офисе. Может быть, это даже вошло у него в привычку, и сухие бумаги на долгое время еще оставались его ночными компаньонами в пустом темном помещении конторы. Этот день не стал исключением. Он что-то впечатывал в базу данных, готовил бумаги для секретаря Канга, даже кофеварку подумал почистить, потому что уже третий день многие были недовольны вкусом кофе, неуместно обладавшим оттенком ржавчины. Это тоже входило в его обязанности. Но быть почищенной кофеварке оказалось не суждено.

Аппарат этот стоял недалеко от дверей в кабинет босса, дверей с красивой табличкой «Канг Кёнмо, глава частного юридического агентства». В силу такого расположения Чонсу в любом случае должен был пройти мимо этих самых дверей, что и произошло в одиннадцатом часу ночи. Для начала он решил воспользоваться кофеваркой, надеясь согнать сон. Аппарат принялся шумно выполнять свою работу.