– Сегодня будем смотлеть «Алису в стлане чудес», – авторитетно заявила Ксюха, отодвигая пустую тарелку.

– Мы ж недавно смотрели этот фильм? – а в голове панически зароились мысли. Там Анька одна. За это время она может натворить, что угодно.

– Ну и что? Я ещё хочу!

Рустам вздохнул, нервно покрутил на запястье часы.

– Ладно. Только потом ты будешь слушаться няню, поняла?

– А ты снова уйдёшь?

Рус кивнул, а Ксюша надула губы.

– Почему ты никогда меня не забилаешь к себе? Не любишь меня, да?

И что вот здесь скажешь? Как, блядь, поспоришь? Тут у последнего урода сердце дрогнет. Одна её мордаха чего стоит.

– Я заберу, Ксюх. Правда, заберу. Только немного попозже, ладно?

– Она сползла со своего стула и мгновенно вскарабкалась на его колени.

– Плавда-плавда? – обняв за шею, заглянула в глаза и Руслан улыбнулся, растекаясь перед мелочью, как кисель. – А Аня сколо плиедет? Ты нас обеих забелёшь?

– Правда. Обеих заберу. Вы же мои девчонки, – прижав кроху к себе, выдохнул. Обязательно заберёт. Только сначала бы разгрести всё это дерьмище.

*****

Я пялилась на печать в своём паспорте и не смела поднять взгляд. Было стыдно смотреть Рустаму в глаза. Это же додуматься надо было, потребовать от него каких-либо доказательств.

– Ну что, убедилась теперь?

Я пристыженно улыбнулась, кивнула.

– Прости, Рус… Мне так стыдно.

Он кивнул, забрал из моих рук документ.

– Пусть у меня будет, чтобы не потеряла. А это тебе. На вот, возьми, – протянул мне мобильник. – Свой старый ты разбила, когда упала. Я новый купил. Там мой номер только. Остальные, видимо, были сохранены на телефоне, не сохранились.

– Спасибо, – прильнула к нему, прижимаясь к небритой щеке губами. – Люблю тебя.

Он как-то нервно дёрнулся, отстранился.

– У меня дела кое-какие. Нужно отлучиться. Ты можешь побыть дома одна? Только без приключений, Ань.

Я часто закивала, аки болванчик.

– Конечно! Ты иди, обо мне не волнуйся. Обещаю, буду сидеть смирно, – растянула губы в улыбке и муж прищурил глаза. – Честно говорю. За порог даже шагу не сделаю!

И я выполнила своё обещание. Смирно сидела дома в ожидании прихода мужа. Уйти, правда, даже при желании не смогла бы – Рустам запер дверь и ключ не оставил. От этого становилось как-то неприятно, будто меня удерживают здесь силой. Но с другой стороны… Его понять можно. Во-первых, он беспокоится обо мне. Во-вторых, я сейчас, мягко скажем, не особо адекватная. Ну и вообще… Что там «вообще» я не придумала, а потому решила отвлечься и приготовить ужин. Хотелось угодить Рустаму, развлечь его. Чтобы он не заметил разницы между мной, которая обычная и мной, которая с травмой головы. Он ни в чём не виноват и не должен страдать.

Иногда я слышала всё тот же детский голос, но старательно игнорировала его. Не хотелось угодить в психушку и потерять свою жизнь окончательно. От неё и так мало что осталось.

Руса всё не было и я не решалась ему звонить. Быть может, он отдыхает от меня и моих пристукнутых амнезийных тараканов. Правда, от подобной мысли стало обидно. В ожидании уснула на диване и даже не услышала, как открылась входная дверь.

Рустам склонился надо мной, целуя в губы.

– Скучала? – прошептал, подхватывая на руки. – Я тоже.

Я сонно замурлыкала ему в шею, крепко обнимая, а муж не спеша зашагал к лестнице.

– Давай, вот так, – уложил меня в постель и я почувствовала, как с тела сползает халат.

– Что ты делаешь? – заворчала, потирая руками глаза.

– Раздеваю тебя. Хочу, чтобы голенькая была.

Я с улыбкой позволила себя раздеть и, схватив его за футболку, потянула на себя.

– А ты? Ты тоже должен раздеться. Давай!

Рустам выровнялся во весь свой рост, нарочито медленно стянул с себя одежду и, оставшись в одних плавках, полез ко мне. Горячий и уже, кажется, возбуждённый, он прижал меня к себе спиной, скользнул губами по затылку.

– Я хочу ребёнка. Ты родишь мне, Ань?

*****

Я не ослышалась? Он сказал это? Может всё же глюки? Сон сняло, как рукой и мгновенно бросило в жар.

– Я… – прочистив горло, повернулась к нему и попыталась разглядеть его лицо в свете настольной лампы. – Я не знаю… А мы раньше это не обсуждали?

А я вообще люблю детей? Может я какая-нибудь чайлдфри или… Да мало ли этих «Или»!

– Нет. Не обсуждали, – он внимательно меня рассматривал и взгляд этот его… Странный какой-то. Грустный, печальный. Неужели так сильно хочет детей?

Ну точно я какая-нибудь детоненавистница, а он мучается со мной… Вот же не повезло мужику, влюбиться в такую стерву.

– А как я отношусь к детям? – хотя ответ уже представляю.

Он почему-то усмехнулся.

– Очень хорошо относишься. Ты любишь детей.

Хмм… Вот так поворот. Люблю детей, значит… Ну тогда это хорошо же, да?

– Нуу… Раз так… Если ты хочешь, тогда я согласна, – пожала плечами не особо уверенно.

Он вздохнул, резко сел. Потёр ладонью глаза и поднялся с кровати.

– Ладно, забудь.

Прикурив сигарету, вышел на лоджию, а я вскочила следом и, схватив тёплый плед, побежала за ним.

– Ты раздетый, замёрзнешь! Вот, возьми, – подала Рустаму плед и он, зажав сигарету зубами, накинул его на меня. Тут же прижал к себе спиной, крепко обнимая. – Ты очень хочешь детей, да? – завертелась, чтобы увидеть его, но Рустам упорно скрывал своё лицо.

– Ты не представляешь насколько, – выдохнул мне в макушку и запахло дымом. Мне же почему-то захотелось курить.

– А можно и мне сигарету?

– Нет, – он вдруг меня отпустил, подтолкнул в комнату. – Иди в кровать, я сейчас приду.

*****

" – Ты что это? Курила, что ли? – учуяв запах сигаретного дыма, окинул её строгим взглядом.

– Ну-у-у… Немножко, – улыбнулась своей завораживающей улыбкой, снова потянулась за поцелуем.

– Дай сюда! – протянул ладонь, а Аня подняла на него растерянный взгляд. – Сигареты дай сюда!

Поджав губы, полезла в карман, достала пачку и протянула ему.

– Чтобы я больше не видел, что ты куришь, ясно? Поймаю ещё раз – накажу!

– А по какому праву ты решаешь за меня…

– Аня, – качнул головой предупреждающе, на что девчонка ответила протестом.»

В тот вечер они впервые поругались. Аньке не понравилось, что Рустам пытается её контролировать и тогда она впервые взбрыкнула. Правда, бунт он подавил быстро, осадив её грозным окриком. Может, именно с этого и началось её недоверие, враждебность. Может, осознала, что он никакой не принц. Кто знает.