это останется между ними. Найдя ремесленника, Марк передал ему листок с рисунком и объяснил, что нужно сделать. Работы не то чтобы много, но подождать придётся.

Мастер сказал погулять полчасика. Марк вышел на улицу и засунул руки в карманы. Если получится подчинить этот принцип себе, то никакие финансовые империи уже не будут нужны. Как и привязанность к одному месту. Избавится от необходимости таскать за собой огромное количество кристаллов и не думать об их покупке… Полная свобода действий!

От таких перспектив перехватывало дыхание. То, что он строил все эти годы, теперь может заменить одна вещь. Марк зашёл в тихий дворик и присел на скамейку. Достал кристалл и зачем-то всматривался в него, будто тот мог поведать ему разгадку.

Если до Альтэндо никто такого не делал, значит, всё завязано на навыках изменения структуры кристалла, на способности вживлять подобные вещи в тела людей и подавлять реакцию отторжения. Это может сделать только владелец дистортов. Он постепенно сжимал кусок бывшего сердца, будто испытывая его и себя на прочность.

* * *

Микульп был рад возвращению брата. К сожалению, его не оказалось дома в тот момент. Он устраивал свою мать в мессалле у одного старого знакомого голюдя. Там её Крижен точно не найдёт. Правда, пришлось для этого затратить много сил и выслушать всякого о себе, но он заставил её переселиться и попросил хозяина присмотреть за ней.

Сейчас Мик проводил большую часть времени у Муримия и его жены Лоры. Помогал с готовкой для нуждающихся. Брат всегда к нему относился доброжелательно, а вот с появлением невестки атмосфера немного подпортилась.

Она откровенно его недолюбливала. Отношения сразу не заладились. А однажды он подслушал её разговор с мужем, где она недоумевала, почему все носятся с этим Микульпом, ведь он бесполезный и ни на что не годный человек. Вот так значит. Справедливости ради Мур не соглашался с ней.

Она сказала, что, узнав поближе всех братьев, пришла к выводу, что ему, Мику, надо уже повзрослеть и перестать зависеть от остальных членов семьи, что он как паразит. Да, он Мик, паразит. Так и сказала.

Раньше он злился на эту женщину, но не смел ей перечить — ведь она жена брата. А его он уважал. Мик побаивался Лору и старался избегать её общества.

Но так было раньше — сейчас она уже не вызывала тех эмоций, и всё казалось давно в прошлом.

Мик избавился от «опеки» Крижена — тот почему-то сказал ему однажды убираться. В его помощи больше не нуждались. Это была странная перемена, но он понял, что Бефальт и так на крючке. Мика просто отпустили. Или по другой причине, неважно.

Аллана убили, и эта новость существенно ударила по их семье. Красноволосый стал приходить каждый день и требовать выдать местоположение лорда Анарика. Его люди искали аристократа по всему Ваабису.

Сейчас Мик шёл после дежурства в столовой брата в одно место кое-что проверить. Он не боялся, что на него нападут. Ведь это был район банды Крижена и тут царил порядок. В остальные кварталы сейчас лучше не соваться. Там творился беспредел.

Если голюди, как дружная диаспора, ещё смогли самоорганизоваться и прогнать бунтовщиков, то вот остальные люди такой солидарностью и общностью не обладали. К тому же мессалла сейчас стала нейтральной стороной, где группировки проводили время после весёлых забегов на территорию аристократии.

В местных барах проматывалось награбленное, спускалось на проституток, алкоголь, азартные игры. Предприимчивые голюди делали целое состояние на бандитах. Бефальт сказал, что не станет мараться о такие деньги, и заработает втрое больше честным путём.

Мик уважал братьев и до, и после того случая со Спритом.

Сейчас он хотел ещё раз подсмотреть за Штрейхбеккером и тем странным вуруждуком-бабкой. Картинка немного не складывалась в голове — Гург рассказал про сроки жизни этих особей внутри человека. Мик тогда ему не стал говорить, но, возможно, бабка Штрейхбеккера была исключением.

Про кормление мясом он выложил сразу же после освобождения, но, когда инспектора убили, этот вопрос отодвинулся на второй план. Мик знал, что в этом что-то есть. Сейчас Гург и его люди делают вылазки за периметр, дав возможность голюдям отдохнуть.

Брат вовремя вернулся. Странная штука, но Мику теперь всё равно, что о нём подумают и то, что он сейчас делал, было по собственной воле, а не из желания угодить ребятам. За время заключения он многое успел обдумать: о том, кем является, о своей жизни в целом.

На горизонте показался нужный дом. Народу на улицах практически не было — так даже лучше, не надо беспокоиться, что кто-то увидит подглядывавшего парнишку. Он незаметно пробрался во двор, уверенно лавируя между брошенных ведёрок и граблей.

Нашёл нужное окно и, чтобы не выдать себя, подсунул небольшое зеркальце, ловя в отражение комнату. Мик совершенствовал свои навыки скрытности, каждый раз обдумывая возможные ошибки. Это помогало не допускать их в будущем.

В помещении никого не было и он рискнул заглянуть напрямую. Кресло-качалка пустовала. На полу валялась знакомая корзина с выпавшей из неё тряпочкой. Мик перешёл к следующему окну и повторил все манипуляции. Каждый раз он внимательно прислушивался и старался вовсе не использовать магию.

Как оказалось, это уберегло его в прошлые разы. А ведь всё могло закончиться печально. Гург в одной из бесед поделился информацией, что маги с большим количеством маны способны чувствовать её активацию на расстоянии. Штрейхбеккер мог запросто его вычислить. Один маленький шар воды или бегство с пневмодвижением — и всё.

В первый раз его оквима оказалась полезной. В остальное время она его тяготила. Брат разворошил в нём то, что не стоило трогать. Глядя на него, Мик тоже захотел стать сильным магом, приобщиться к элитному кругу людей. Но лучше бы этого всего не было.

Лучше бы он ничего не видел и жил бы спокойно в неведении, как и все. Эта приоткрывшаяся дверь только раззадорила его, а когда у него отобрали ключ от неё, стало ещё хуже. Почему так произошло?

Разрываемый между двумя мирами, Мик везде себя чувствовал лишним. Он не был своим у деревенских, так как не мог жить их проблемами — они казались ему смешными и несущественными. Их ценности для него мало, что значили и те тоже чувствовали в нём чужака, что что-то в нём изменилось, и не принимали назад в свой круг.

В то же время он не мог быть среди сородичей младшего брата — для этого у него не хватало маны. Он всё время как собачка на побегушках, которую жалко выбросить на улицу. Да и вроде как давно живёт, пускай уже остаётся.

Эта правда глубоко в него вошла, но всплыла на поверхность лишь во время плена.

На первом этаже никого не было. Он подождал около получаса, прислушиваясь к любому шороху, но никакого движения в доме не уловил. Тогда Мик с лёгкостью вскарабкался по выступам до чердачного окна — вдруг Штрейхбеккер там?

Оставалась опасность, что его заметят с улицы, но сейчас там безлюдно. Всё, что ему надо — это пара минут. Зеркальце показало, что внутри никого нет. К тому же маленькое окошко было открыто.

Он бесшумно залез внутрь и осмотрелся — ничего не обычного. Чердак как чердак. Вокруг валялся старый хлам — ненужная одежда, немного досок, собранные друг в друга ведёрки. Паутина, пыль и запустенье.

На всякий случай Мик ещё долго прислушивался, прежде чем сделать первый шаг. Сняв обувь, он добрался до крышки люка. Тишина.

Мик не волновался. Происходящее воспринималось несколько по-иному. Вещи, которым суждено случиться, всегда станут частью этого мира. Это просто незыблемый закон и мешать себе излишними эмоциями по меньшей мере глупо.

Нет, он не дурак и ценил свою жизнь, но… Люк открылся, и Мик потихоньку спустился внутрь. Прошёлся по всем комнатам и даже отыскал вход в подвал. В доме никого не было. Отсюда в спешке убрались, видимо, что-то заподозрив.

Мик стоял один в этом старушечьем логове с кучей занавесок и душком дохлятины. Без людей внутренность дома словно высохла.

Страх помешал бы ему раньше проделать такое, но у него был лучший учитель, позволивший избавиться от этого чувства. Живя во власти ложных убеждений, Мик и не подозревал, что мир гораздо проще. Многое из того, что он себе напридумывал, казалось теперь безделицей.

Мик нагнулся к тряпке из-под корзины и увидел кровь.

Сприта сложно назвать