– Региночка, а если обойтись безледенящих душу подробностей? – взмолилась я. – Покороче!

– Сейчас я произведу анализ, –терпеливо пояснила подруга, – и сравню полученные данные с информацией избазы. Если владелец волоса когда-либо попадал в поле зрения нашего центра, а мыработаем с…

– То ты сообщишь мне его имя, –невежливо перебила я Регину. – И я узнаю, кто хозяин бейсболки!

Збруева запихнула пузырек в какой-то аппарат,чем-то похожий на кухонный комбайн.

– Нет, – сказала она, нажимая накнопки, – данные владельца бейсболки я не назову.

– Почему? – подскочила я.

– Могу сообщить, кто надевал головнойубор, – нудно пояснила подруга, – чей волос застрял в пряжке, но, каксама понимаешь, на основании этих сведений невозможно утверждать, что данныйчеловек является владельцем бейсболки. Ее могли ему дать поносить, померить,потеряли ее в конце концов…

У меня закружилась голова. Нет, Регина редкаязануда!

– А если в твоей базе не найдетсяматериала для сравнения? – перебила я ее.

– Значит, владелец волоса останется неопределен.

– Замечательно!

– Конечно, – абсолютно серьезнокивнула Збруева. – Ведь когда ты обнаружишь преступника, я сумею точноответить, он ли ходил в бейсболке. Поняла?

– Да, – мрачно кивнула я. –Интересно, какова вероятность, что безумец, способный купить кепарик скозырьком и черепом за восемь тысяч рублей, очутится в твоей базе?

– Это не моя база, а общая, –меланхолично поправила меня Регина.

Я устроилась на табуретке. Збруева невыносима!Интересно, как ее терпит дочь? Ленке надо памятник при жизни соорудить.

– Отлично… – бубнила Збруева, хватаявыползшую из аппарата бумагу, – теперь сюда… заработало… пошло…

Я уставилась на мигающий экран монитора.

– Что он делает?

– Ищет, – пояснила Збруева, –сравнивает, анализирует. Зверь-машина!

– Как же вы работали раньше? Когда комповне было?

Регина махнула рукой.

– Не спрашивай! Впрочем, анализ ДНКделают не так уж давно, и мы… О! Есть!

Монитор прекратил мигать, на нем замерлафотография и высветился текст.

– Нашел! – заликовала я. –Обалдеть!

– Фомина Наталья Викторовна, –начала озвучивать текст Регина, – тысяча девятьсот восемьдесят пятого годарождения, десятое декабря, адрес по прописке – улица Красильщикова, домшестьдесят четыре, квартира два. Так, так… примерная дата смерти пятнадцатоемая… ща… угу… ясно.

– Эй, эй, – заволновалась я, –она умерла?

– Секундочку, – сказалаРегина, – сейчас. Вот оно. Хочешь подробности?

– Да!! – заорала я.

Из дальнего угла лаборатории донесся писк.

– Тише, – укоризненно сказалаподруга, – мышей испугаешь, они резкие звуки не выносят.

– Зачем тебе грызуны? – на секундуотвлеклась я от дела.

– Для души, – улыбнуласьРегина. – Устану, посмотрю на них, и сердце радуется. Значит, так! Фоминапропала, есть соответствующее заявление, потом было найдено тело в состоянии,непригодном для опознания.

– Как же определили, что это Фомина?

– По карте зубного врача, – пояснилаРегина. – ДНК получили из волос, они застряли в расческе. Кроме того приней сумка была с паспортом.

– Интересно, – протянула я. –Тело не опознаваемо, а ридикюль цел?

Регина поморщилась.

– Она сгорела на даче в бане, а сумкаосталась в доме, в ней и лежали документы. Хорошо хоть череп сохранился, оченьхарактерные зубы, через один на штифтах. Немного странно для молодой девушки,но всякое случается. Эту кепку носила покойница.

– Здорово! – заявила я. –Только она была на голове у парня.

– Значит, он взял чужую вещь.

– Когда умерла Фомина?

– Два года назад.

– Можешь определить время выдерга этоговолоска?

– Какое замечательное слово«выдерг», – покачала головой Регина. – Похоже, несколько часов назад.Однако странно!

– Надо же, – скривилась я, –тебе что-то кажется странным?

– Конечно, – без тени улыбкиответила Збруева. – Так не бывает: человек мертв двадцать четыре месяца, аего волосы присутствуют на бейсболке, причем вырвали их только что. Нонсенс.

– Ты умеешь делать выводы, –фыркнула я.

– Не стоит меня хвалить, такие жесоображения придут в голову даже младенцу, – ответила Збруева.

– Что у тебя еще есть по Фоминой?

– У меня – ничего.

– Поройся в данных, – терпеливосказала я. – Извини, я употребила не то выражение. Что есть в базе? Можешьвыяснить подробности дела?

– Вообще-то это запрещено, –уперлась Збруева, – в базе хранятся сведения для внутреннего пользования.

– Представь, как Лев Яковлевич обрадуетсяпейзажу… – тоном змея-искусителя пропела я.

Регина тяжело вздохнула и включила принтер, онс тихим шуршанием стал выплевывать листы бумаги.

– Если разобраться, – началаоправдываться она, – то ничего плохого я не совершаю, дело давно закрыто.Так когда ты принесешь картину? У свекра через две недели юбилей.

– Завтра попрошу Кирюшу, онпривезет, – пообещала я.

– Очень хорошо, – обрадоваласьРегина.

Сев в машину, я принялась изучать добытыематериалы.