что на нём была нарисована девочка, которая держала в руках скрипку. Она стояла в высокой траве, ветер шевелил её волосы. Не хватало на рисунке лишь одной, едва заметной линии у основания скрипки.

***

Я вошла в вагон. Там было пусто. Нахожу себе место возле столика, кладу чемодан, сажусь. Думаю. Потом двумя руками откидываю крышку чемодана. Внутри лежат листы бумаги, карандаши и чёрно-белые фотографии. Бережно достаю их, рассматриваю. Мои бабушки и дедушки. Маленькая мама. Люди. Воспоминания. Диалоги, спрятанные в кадрах. Интересно, о чём говорили эти люди? Что было у них в душе?

На одном из снимков нахожу маму с ромашками. Странно, я не помню эту фотографию, хотя старый бабушкин альбом я рассматривала много раз, сидя вечерами в кресле возле торшера.

Откладываю фотографии, достаю листы, очиняю карандаш. И когда касаюсь бумаги, готовая вот-вот начать, в распахнутое окно влетает …рисунок. Изумлённая, я отложила карандаш, встала и взяла листок. На нём лёгкими всполохами акварели была нарисована девушка, стоящая в траве. В руках она держала скрипку. Я нахмурилась. На скрипке не хватало ровно одной линии у основания. Что это? Задумка автора? Или всего лишь небрежность?

Сквозь акварельные линии проступали буквы. Я перевернула лист. Там витиеватым почерком кто-то оставил послание. И сомнений не было: его писали для меня.

Уважаемая девушка, подарившая писателю историю!

Пишет вам художник, которого вы никогда не видели. Я очень хочу, чтобы вы создали свою историю. И писатель тоже этого очень хочет, поэтому он возвращает вам сюжет про скрипку. Напишите. Наполните этот невероятный мир художественного текста вашими мыслями, чувствами, воспоминаниями. Я знаю, как это страшно — смотреть на чистый лист. Но, поверьте, куда страшнее так и не превратить его в произведение. Пишите. Умение приходит лишь к тем, кто делает. Кто боится, но идёт вперёд. Позвольте этой истории появиться на свет.

Я приготовил вам небольшой подарок. Этот рисунок — ваш. Я думаю, вы заметили, что на нём не хватает лишь одной линии. В ту минуту, когда вы напишете своё произведение, дорисуйте линию. И рисунок станет обложкой для книги. Я дарю его вам. Считайте это талисманом на удачу.

P.S. И нарисуйте, наконец, историю про девочку-море.

Всё ещё держа лист в руках, я села на своё место. А девушка, чья скрипка едва угадывалась в пышной зелени, выжидающе смотрела на меня. Мол, чего же ты ждёшь?

Я аккуратно положила рисунок на стол, прижала карандашами, чтобы поток воздуха не унёс творение неизвестного художника, и принялась писать.

В тот момент, когда на бумагу легли первые строчки, в вагон вошла девушка со скрипкой. Прозрачное воспоминание, будущий сюжет. Она встала возле окна, практически невидимая в последних лучах заходящего солнца, посмотрела на склонённую над листами фигурку и…заиграла.

Ночью, когда она в изнеможении уснула, я вошёл в вагон. Как и предсказывал художник, здесь никого не было. Я сел напротив, там, где когда-то лежал рисунок. Девушка спала. Вся правая рука её была в карандашных полосах. Волосы водопадом устилали стол. Она спала. Сны, неизвестные мне, бродили по её лицу: она то хмурилась, то улыбалась. Интересно, что её снится? Опять та самая девушка?

Осторожно, боясь потревожить, я вытащил из-под руки черновик. Аккуратно, но торопливо и нервно на лист ложились строчки. Мне казалось, что девушка боялась, что у неё заберут возможность писать. Как в том разговоре, когда она спрашивала про справедливость.

Я сел ближе к окну, туда, где лунный свет освещал кусочек сиденья, и начал читать.

Пролог

Я цеплялась за истину. Искала её в книгах, бродя среди букв и тщательно осматривая каждую из них. Слова текли сквозь пальцы, складывались в мудрость, заставляли сердце биться чаще. Но буквы, хрупкие и невесомые, так и оставались лишь плевком типографской краски, и я шла дальше. Я наблюдала. Каждый день, каждый час, каждую секунду я наблюдала за людьми, пытаясь понять их жизненную философию. Примеряла её на себя, застёгивая пуговицы и ставя заплатки. Расправляла, приглаживала утюгом. Но философия, выждав нужного момента, сбегала, так и не став моей. Я вновь оставалась одна.

И тогда я поняла главное. Я поняла это в то мгновение, когда не побоялась сказать. Сказать то, что так и рвалось наружу. И я сказала. Сжалась, ожидая реакции. Но…меня услышали. И тогда я начала говорить. Я надела на себя свою философию, чтобы понять философию других. Я нашла силу истины. Я нашла её в диалогах. В людях. В их боли и слабости. Это те слова, ценность которых нельзя измерить. Только почувствовать…

Позади меня раздался легкий шорох. Девочка со скрипкой присела возле меня.

— Кто вы? — спросил я.

— Муза, — спокойно ответила девушка. — Я та, что приносит идеи. Та, что заставляет писать ночами, воплощать творческие замыслы, сходить с ума от мыслей.

— Но…у меня нет музы, — сказал я изумлённо. — Я сам ищу диалоги, пишу, чувствую, рассуждаю.

— Ты — дитя неба, — ответила девушка. — Посланник господина. Ты сам и есть вдохновение. А она — земное существо. Ей нужна частичка неба.

— У вас есть имя? — спросил я. — Это дар, доступный лишь немногим избранным жителям небес.

— Как и у вас, — улыбнулась она.

— Но…кто подарил вам его? — спросил я.

— Тот, чьей музой я являюсь, — улыбнулась девушка. — Меня зовут Полина. А вы, стало быть, Пётр?

— Да, можно просто Петя, хотя сокращённый вариант и напоминает мне о тех днях, когда я шевелил колючками, стоя на полке в кабинете русского языка. Вам не показалось интересным, что в её истории и вы, и я описаны так, словно мы — живые существа?

Девушка покачала головой.

— Зачем ты пришёл, писатель?

— Я хочу…ей помочь, — честно признался я.

— Помочь…как? — спросила девушка со скрипкой.

— Я буду редактором. Я не имею права написать эту историю, но никто не запрещает мне прочесть её.

Утром, открыв глаза, я вновь принялась писать. Я смотрела на сделанные мною правки (хотя и не помнила, когда успела их сделать), думала, перечёркивала и начинала заново. Порой, когда писать становилось невыносимо, я выходила на крошечный балкончик. Ветер дух мне в лицо, теребил волосы. Да, мне было страшно. Каждый раз, когда сюжет заходил в тупик, когда я не понимала, что делать и о чём писать, я хотела всё бросить. Но потом я вспоминала рисунок, который сделал художник. Смотрела на лёгкие пятна акварели, на едва видимые в траве руки, на скрипку и писала дальше.

Иногда я перебирала фотографии. Я искала среди них истории. А ночами, едва закрыв глаза, я переносилась то в своё