— Конечно.

Неожиданно всё застыло. Перестал качаться поезд. Занавески, поднимаемые ветром, опали. Что-то происходило. Мелькали какие-то лица, люди, дома. И тут картинка замедлилась. Я стояла возле кирпичного дома, из которого выходила девушка. Господи, как похожа на меня…

— Мама? — спросила я тихо.

— Да, — ответил голос. — Твоя мама. Ей 17, она поступает в университет. Телефона дома нет, бегает звонить, чтобы узнать результат, через две улицы. Ждёт, переживает. А линия всё занята и занята..

Старый бабушкин дом. Собака, которую я помню из детства. Молодая бабушка, дед. И мама, теребящая от волнения волосы.

Я их видела. Люди. Ожившие фотографии. Они переживали, ждали, надеялись.

Стало смеркаться. В вагоне потемнело. И в свете уличного фонаря я видела нашу учительницу по химии, которая бежала к дому моей бабушки с огромным букетом ромашек. Это к ней мама ходила звонить. И это она несколько часов не отходила от телефона, звонила, чтобы сказать моей молодой маме заветные слова: она поступила…

#Диалог_6

#Вне_поезда

— Назови мне самое главное слово в твоей жизни.

Я задумываюсь.

— У меня их два. Первое — это доброта. То, в чём мы так сильно нуждаемся.

— А второе?

— Книга.

— Почему книга?

— Потому что в ней собраны ценные мысли, в которых мы нуждаемся не меньше, чем в доброте.

#Диалог_7

— Я видела воспоминание, — девушка стояла напротив меня, прижимая к груди букет ромашек. Она запыхалась, волосы, до этого идеально расчёсанные, были разбросаны по плечам.

— О чём?

— О доброте, — она смахнула прядь волос с лица и присела, положив цветы на столик. — Вы сказали, что вы писатель.

— Да, — я с нескрываемым интересом посмотрел на неё.

— Должна признаться: я … тоже. Но я не умею писать.

— А пробовали?

— Да, — она всё ещё задыхалась от быстрой ходьбы.

— О чём же вы писали? — спросил я.

— О людях. О чувствах. О воспоминаниях.

— Ваши истории популярны?

— Нет.

— Почему?

— Потому что я не могу рассказать свою душу. Точнее, не могу описать всё то, что со мной происходит. Нет, могу, конечно, но не так, как хотелось бы. Плохо получается. И…я хочу рассказать вам историю. Хочу, чтобы её написали вы. Меня никто не будет слушать, я кричу в пустоту. Но вы писатель. Вы повелеваете словами. А я лишь чувствую. Но хочу, чтобы и другие чувствовали. Только, боюсь, вы не поверите мне.

Я не стал говорить ей, что знаю эту историю. Я видел её. Слышал. Когда это всё происходило, я сидел на полке шкафа за спиной девушки. Эта история и привела меня к ней. Но я не смел в этом признаться. Девушка должна была сама рассказать. Таково условие. Я могу написать лишь то, что мне отдали добровольно. Это своего рода плата за талант: ты можешь видеть, слышать, чувствовать, но обязан носить в себе до того момента, пока человек не отдаст свой груз души. Что будет, если я нарушу клятву? У меня заберут право голоса, мой бесценный дар, мой кислород.

— Вы ведь написали её, верно? — сказал я, нарушая молчание.

— Да, — девушка кивнула, подумав, открыла маленькую сумочку, которая была переброшена через её плечо, и достала блокнот. — Прочтите.

Я взял блокнот из её рук и углубился в чтение.

#1

Кактус, который и стал героем этой истории, жил в самом обыкновенном цветочном магазине. Он с любопытством наблюдал за продавцами, которые поливали его, и с интересом вслушивался в их диалоги. Они говорили о погоде, о ценах, о прочих непонятных вещах. А на улице всё время бежали люди. Они торопились, ругались и крайне редко улыбались. А как можно хмуриться, когда на тебя падают капли дождя? Этого цветок никак не мог понять.

Вскоре звякнул дверной колокольчик, и на пороге появился покупатель. Он о чем-то долго говорил с продавцом, а потом нашего героя поставили на большой поднос вместе с другими кактусами и вынесли на улицу, чтобы после короткой поездки на машине вновь занести в помещение.

Здесь было шумно, но кактусу почему-то в этом здании понравилось. Наверное, потому, что здесь были дети, а они, как известно, умеют улыбаться. Кактус схватили детские ручки, куда-то понесли, и вот маленькие ладошки робко передают его в другие, взрослые руки. И эти руки ставят его на полку возле окна.

— Мария Ивановна, а у вас новый питомец? — слышит кактус голоса.

— Да, — говорит голос, которому принадлежали большие руки.

— А давайте дадим ему имя!

— Ну…пусть будет Петей! Мне почему-то кажется, что ему подходит это имя, — руки ставят кактус ближе к свету.

Кактус от гордости растопырил иголки. Теперь у него есть ИМЯ!

Так Петя стал жить в кабинете русского языка. У него была очень важная миссия: он стерёг тетради на книжной полке и колол всех, кто без разрешения учителя пытался что-то взять. А ещё он слушал и чувствовал. И постепенно внутри него зародилась Душа. И уж поверьте, она была куда больше души человека, способного на ложь и обман.

Иногда к хозяйке кто-то заходил. Тогда кактус от любопытства подползал к самому краю полки и выглядывал.

Из разговоров Петя ничего не понимал. Но от людей, которые приносили свои беды и радости, веяло теплом. Душевным теплом, которое так редко чувствовал кактус в людях. А ещё он почему-то ощущал, что для хозяйки эти люди важны. Интересно, почему?

Люди говорили. Говорили долго. Кактус слушал. Порой хозяйка заваривала чай с мятой, и по кабинету плыл уютный травяной аромат.

Однажды Петю отнесли в гости к другому кактусу в кабинет биологии.

— Ой, какой ваш питомец толстенький! А мой вот…только в высоту чуть-чуть растёт.

Петя гордо расправил колючки. Да, его всегда хорошо поливают, от жаркой батареи убирают. И по весне хозяйка обещала его в новый большой горшок посадить! И тогда он каааак вырастет!

#2

А по весне у Пети появилась подружка. А если точнее, то младшая сестрёнка. Мальчик что-то говорил, краснея, а потом отдал хозяйке пакетик и убежал. Из пакетика достали … каланхоэ. Крошечное, хрупкое, с россыпью маленьких цветочков.

— Вот, Петя, это твоя младшая сестрёнка. Будешь защищать, — сказала хозяйка, поливая цветочек.

Дети столпились вокруг стола.

— А как вы его назовёте? — спросила девочка с двумя косичками.

— А давайте вместе придумаем ему имя, — предложила учительница.

— Ммм…Пусть будет Полиной! — сказала всё та же девочка.

— Петя и Полина. А хорошо звучит, — сказала другая девочка, отодвигая каланхоэ подальше от края стола. — Вам нравится?

Хозяйка улыбнулась, обнимая своих учеников.

Когда хозяйка уходила к коллеге,