В отсутствии поддержки от британского правительства, которое предпочитало не вмешиваться в ситуацию и прежде даже проводило политику, направленную на усиление зависимости от единственного сорта, массовый голод оказался неизбежным. В период Великого голода (1845–1849) от нехватки пропитания, тифа и болезней, с которыми не мог справиться истощенный организм, умер миллион человек, в основном в бедных сельских регионах, а еще миллион иммигрировал в Великобританию и Новый Свет. Некоторые районы потеряли более 30 % населения, в ряде деревень не осталось ни одного жителя. Таким образом, за три столетия появление более урожайной культуры и ее последующий упадок привели сначала к увеличению, а затем к трагическому сокращению численности населения, но уровень жизни в долгосрочной перспективе остался практически неизменным.

Европейцы не единственные привозили культуры из Нового Света. Китайцы импортировали сладкий картофель и маис, которые лучше, чем картофель, подходили для их почв. В Китай маис пришел в середине XVI века тремя путями: с севера, по Шелковому пути, который тянулся по Центральной Азии к провинции Ганьсу; с юго-запада, через Индию и Бирму в провинцию Юньнань; и с юго-востока, с португальскими купцами, торговавшими на тихоокеанском побережье провинции Фуцзянь[54]. В первое время маис распространялся довольно медленно, и его выращивали лишь в этих трех провинциях. Популярность он получил в середине XVIII столетия, а к началу XX века стал основой рациона во всем Китае. Появление маиса оказало такое влияние на сельскохозяйственное производство страны, что впоследствии китайские исследователи назвали это собственной китайской “аграрной революцией”[55].

Во многих научных дисциплинах ученые прибегают к контролируемым экспериментам, чтобы определить степень воздействия конкретного фактора, такого как появление нового лекарства или вакцины, оценивая его воздействие на экспериментальную группу в сравнении с контрольной. Однако провести такие контролируемые эксперименты для исторических событий невозможно. Мы не можем вернуться в прошлое, подвергнуть часть (и только часть) людей определенному воздействию и посмотреть, каким будет эффект на протяжении тысяч лет. В качестве альтернативы мы можем проводить квазиестественные исторические эксперименты – восстанавливать исторические события в лабораторных условиях и оценивать влияние конкретного фактора или события, сравнивая его воздействие на определенную группу населения с отсутствием такового в контрольной группе[56]. Тот факт, что маис был завезен в разные провинции Китая в разное время, дает нам возможность наблюдать такой квазиестественный исторический эксперимент, с помощью которого мы можем проверить действие мальтузианской теории внутри одной страны, а не между разными странами.

В соответствии с теорией мы должны обнаружить, что в долгосрочной перспективе провинции Китая, в которых маис начали выращивать раньше, имели большую плотность населения, чем те, где его начали выращивать позже, но доход на душу населения в них не увеличился и экономическое развитие не пошло быстрее. Однако простое сравнение плотности населения и уровня жизни в разных провинциях ничего не дает, поскольку провинции, в которых маис начали выращивать раньше, могут иметь и другие ключевые отличия от провинций, где его начали выращивать позже. В таком случае эти различия также повлияли на плотность населения и уровень жизни. В этот период Китай в целом действительно претерпевал серьезные трансформации, которые могли повлиять на плотность населения и уровень жизни в отдельных провинциях вне зависимости от того, начали ли там выращивать маис.

Поэтому вместо этого ученые сравнили долгосрочные изменения в плотности населения и экономическом развитии в первых трех китайских провинциях, где начали выращивать маис, и аналогичные изменения в провинциях, куда маис пришел гораздо позже. Сравнение “различий в различиях”, а не различий в текущих состояниях позволяет устранить эти потенциально смешивающиеся факторы[57]. Как и диктует мальтузианская теория, раннее появление маиса привело к тому, что в 1776–1910 годы плотность населения в этих трех китайских провинциях повысилась примерно на 10 % относительно других провинций, и не оказало никакого влияния на уровень доходов населения. Более того, именно появлением маиса объясняется около одной пятой прироста китайского населения в этот период.

Таким образом, очевидно, что ни избыток, ни дефицит продовольствия в мальтузианскую эпоху не продолжались бесконечно. Появление новых сельскохозяйственных культур и технологий увеличивало темпы роста населения, которые, в свою очередь, уравновешивали влияние этих факторов на экономическое развитие. В долгосрочной перспективе экономический упадок в результате экологических бедствий не происходил лишь потому, что голод, болезни и войны успевали оказать свое неблагоприятное воздействие на население раньше. Экономический ледниковый период был неизбежен.

Экономический ледниковый период

Неолитическая революция, как и многие монументальные культурные, институциональные, научные и технологические сдвиги, не оказала заметного воздействия ни на экономический показатель уровня жизни людей – доход на душу населения, ни на биологический – ожидаемую продолжительность жизни. Как и другие виды, люди на протяжении большей части своего существования жили в ловушке невзгод и лишений, практически на грани выживания.

Несмотря на некоторые региональные различия, доход на душу населения и размер заработной платы неквалифицированного работника в разных цивилизациях колебался внутри очень узкого диапазона на протяжении тысяч лет. В частности, согласно оценкам, дневной заработок был эквивалентен 7 килограммам пшеницы в Вавилоне и 5 килограммам в Ассирийской империи более 3 тысяч лет назад, от 11 до 15 килограммов в Афинах более 2 тысяч лет назад и 4 килограммам в Египте во времена Римской империи. На самом деле даже незадолго до промышленной революции уровень заработной платы в странах Западной Европы удерживался в этом же узком диапазоне: 10 килограммов пшеницы в Амстердаме, 5 – в Париже, от 3 до 4 – в Мадриде, Неаполе и разных городах Италии и Испании[58].

Более того, скелеты людей, живших в разных племенах и цивилизациях в последние 20 тысяч лет, указывают на то, что, несмотря на региональные и временные различия, в очень узком диапазоне колебалась и ожидаемая продолжительность жизни при рождении[59]. Человеческие останки, обнаруженные на мезолитических стоянках в Северной Африке и на территории Плодородного полумесяца, дают основания предположить, что ожидаемая продолжительность жизни составляла около 30 лет. В ходе последовавшей аграрной революции в большинстве регионов она не претерпела значительных изменений, а кое-где даже снизилась[60]. В частности, скелеты, поднятые из захоронений раннего периода неолитической революции, произведенных от 4 до 10 тысяч лет назад, дают возможность заключить, что в неолитическом поселении Чатал-Хююк в Турции, а также на древней стоянке у греческой деревни Неа-Никомидия ожидаемая продолжительность жизни составляла от 30 до 35 лет, в кипрской Хирокитии – 20 лет, в районе города Караташ в Турции и в греческой деревне Лерна – 30 лет. Останки возрастом 2,5 тысячи лет, обнаруженные на месте погребения в Афинах и Коринфе, свидетельствуют о чуть более высокой ожидаемой продолжительности