жизни – около 40 лет. Однако изучение надгробных плит Римской империи показывает, что люди умирали более молодыми, в возрасте от 20 до 30 лет[61]. Менее давние свидетельства из Британии, относящиеся к периоду с середины XVI до XIX века, указывают, что ожидаемая продолжительность жизни составляла от 30 до 40 лет[62]. Сопоставимые показатели ожидаемой продолжительности жизни наблюдались в доиндустриальных Франции[63], Швеции[64]и Финляндии[65].

Спустя почти 300 тысяч лет после выделения вида Homo sapiens доход на душу населения был едва ли выше прожиточного минимума, свирепствовали чума и голод, четверть детей не доживала до года, женщины часто умирали во время родов, а ожидаемая продолжительность жизни редко превышала 40 лет.

Но затем, как мы уже отмечали ранее, в Западной Европе и Северной Америке неожиданным образом стал наблюдаться быстрый и исторически беспрецедентный рост уровня жизни в различных слоях общества. Впоследствии этот прогресс произошел и в других регионах мира. Примечательно, что в период с начала XIX века – в мгновение ока в сравнении с мальтузианской эпохой – доход на душу населения во всем мире возрос в 14 раз, а ожидаемая продолжительность жизни более чем удвоилась[66].

Каким же образом человечество сумело наконец выбраться из ловушки бедности?

Глава 3

Невидимая буря

Чайник стоит на горящей конфорке. Довольно быстро вода в нем начинает нагреваться. Глядя на ее поверхность, заметить изменения непросто: вода кажется спокойной, и сначала постепенное повышение температуры не дает видимых эффектов. Но это спокойствие обманчиво. По мере того как молекулы воды поглощают тепловую энергию, силы притяжения между ними ослабевают, они начинают двигаться быстрее, пока, пройдя критическую отметку, вода резко не меняет состояние, превращаясь из жидкости в пар. Происходит внезапный фазовый переход. Не все молекулы воды в чайнике переходят в парообразное состояние одновременно, но в конце концов процесс охватывает их все, и вскоре свойства и внешний вид молекул воды, которые изначально были в чайнике, полностью меняются.

В последние два столетия человечество пережило подобный фазовый переход. Как и при превращении воды в чайнике из жидкости в пар, этот фазовый переход стал результатом процесса, который нарастал незаметно, невидимый на поверхности, на протяжении сотен тысяч лет экономической стагнации. Переход от стагнации к росту кажется драматичным и внезапным, и он действительно был таким. Но, как это станет очевидно, фундаментальные триггеры, запустившие трансформацию, действовали с момента появления человека, лишь набирая обороты в ходе нашей истории. Более того, как некоторые молекулы воды в чайнике переходят в пар раньше других, так и фазовый переход в истории человечества произошел в разных точках земного шара в разное время, обусловив возникновение прежде немыслимого неравенства между странами, где фазовый переход случился относительно рано, и странами, которые оставались в ловушке дольше.

Что же спровоцировало этот фазовый переход?

Единая теория роста

В последние десятилетия физики пытаются разработать “теорию всего”, которая дала бы последовательное объяснение всех действующих во Вселенной сил и объединила бы квантовую теорию с общей теорией относительности Эйнштейна, одновременно учтя связь между фундаментальными силами природы: гравитацией, электромагнетизмом, слабым и сильным ядерным взаимодействием. В этом своем стремлении физики руководствуются убеждением, что систематическое и более точное понимание физических законов Вселенной должно опираться на единую схему, которая может объяснять все известные физические феномены. Любая теория, описывающая некоторые, но не все известные физические феномены, должна считаться частичной и потому по сути своей неполной.

Астроном эпохи Возрождения Николай Коперник, утверждавший, что планеты вращаются вокруг Солнца (а не вокруг Земли, как полагали его современники), изложил аналогичные взгляды почти 500 лет назад. Он сказал, что пытаться понять работу Вселенной в отсутствие единой теории – “все равно что художнику собирать руки, ноги, голову и другие части тела для своих картин у разных моделей, великолепно изображать каждую, но без привязки к единому телу, ведь в результате, поскольку они никак не соотносятся друг с другом, получится не человек, а чудовище”[67].

Разрабатывая единую теорию роста, мы опирались на подобное убеждение, что невозможно основательно и полноценно разобраться в двигателях мирового экономического развития, не описав первоначальные движущие силы, скрывающиеся за всем процессом развития, а не только развития в отдельные периоды[68]. Более того, появление теории было обусловлено осознанием, что предшествующие исследования, в которых современная эпоха экономического роста и мальтузианская эпоха стагнации рассматривались как два отдельных явления, а не единое целое, привели к возникновению ограниченного и искаженного понимания самого процесса роста без учета решающего влияния хода истории на наше представление о современном неравенстве в богатстве наций.

Единая теория роста охватывает путь человечества на всем протяжении человеческой истории, с момента появления Homo sapiens в Африке почти 300 тысяч лет назад. Она выявляет и описывает силы, руководившие процессом развития в мальтузианскую эпоху и впоследствии запустившие фазовый переход, благодаря которому человечество вырвалось из ловушки бедности и вступило в эпоху устойчивого экономического роста. А эти данные принципиально значимы для понимания процесса роста в целом, препятствий, с которыми сегодня сталкиваются более бедные экономики при переходе от стагнации к росту, причин великого расхождения в благосостоянии наций в предшествующие века и отголосков прошлого в современных судьбах наций.

Как мы установили, в мальтузианскую эпоху отклонения от этого равновесия (в силу технического прогресса, конфликтов, институциональных и эпидемиологических изменений) приводили к мощной обратной реакции популяции, что в долгосрочной перспективе возвращало доход на душу населения к равновесному уровню. Что же тогда позволило человечеству преодолеть притяжение мальтузианского равновесия? Как мир выбрался из этой экономической черной дыры?

В попытке отыскать катализатор перехода возникает желание назвать промышленную революцию резким толчком, который заставил мир перейти от устойчивого в прошлом мальтузианского равновесия к современному росту. Однако свидетельства, относящиеся к периоду промышленной революции XVIII и XIX веков, говорят о том, что никакого толчка не было: хотя в контексте человеческой истории переход и случился быстро, продуктивность в течение него возрастала постепенно. Поскольку технический прогресс носил поступательный характер, мальтузианские механизмы должны были запустить ответную реакцию и вернуть мир к изначальному равновесию. С началом промышленной революции численность населения действительно стала расти, и средний доход, как и предсказывалось, почти не менялся. Тем не менее в определенный момент, спустя почти столетие, мальтузианское равновесие таинственным образом исчезло. Последовал колоссальный рост.

Концептуальная схема, которую я разработал за последние несколько десятилетий для решения этой загадки, была вдохновлена открытиями из математической теории бифуркации, которая показывает, как по достижении определенного порога незначительные изменения одного-единственного элемента могут вызывать внезапную и радикальную трансформацию в поведении сложных динамических систем (как это происходит в случае, когда температура воды