и захватила с собой Люси. – Маб мечтательно улыбнулась. – Там он покажет нам свой дом – дом, в котором мы все поселимся после войны.

Зависть снова подняла голову в душе Озлы, и девушка опять прибила этот росток.

– Здорово! – воскликнула она.

– Поехали со мной, – тут же предложила Маб. – Мне нужно, чтобы кто-то присмотрел за Люси.

– Чтобы по ночам никто не мешал тебе трахаться с мужем до потери пульса? – догадалась Бетт.

Озла и Маб, одинаково шокированные, уставились на нее.

– Где вы набрались таких слов, мисс Финч? – расхохоталась Маб. – Похоже, ты спуталась с дурной компанией.

– Бетт, ты что, бегаешь на свидания? – воскликнула Озла, изображая ужас. – Все эти воскресенья в Кембридже…

Она просто пошутила, но Бетт отвела взгляд.

– Тот «харрикейн» вернулся, – заметила она, меняя тему.

Озла насторожилась. А что, если отстраненность и рассеянность Бетт объяснялись не усталостью?..

– Ну не злись, Бетт, скажи, это правда?

– Так как насчет Ковентри? – напомнила Маб. – Сможет одна из вас поехать?

Озла заметила, как разрумянились щеки Маб, и забыла о своих подозрениях насчет Бетт. Маб просто сияла – и это была не холодная жесткая уверенность в себе, которую она излучала с их первой встречи, а чистое счастье. «Она влюблена, – подумала Озла. – Может, она и выходила за Фрэнсиса по своим соображениям, но теперь влюбилась в него по уши».

– Ладно, тогда мне действительно стоит поехать, чтобы не нарушать вашу идиллию, – весело согласилась Озла.

Три дня в компании мужа и жены, которые искрятся от взаимного обожания, – ох, придется давить и давить эти упрямые ростки. Но Озла не могла отказать Маб, которая сейчас сидела, прижимая к груди свое счастье, словно самую хрупкую в мире вазу.

– Если ты позовешь с собой Бетт, она начнет колебаться, потом ее затянет на час в сердцевинку розы, и очень скоро окажется, что Люси уже где-то в Тимбукту.

«Харрикейн» снова покружил над ними, на этот раз еще ниже. Маб ухмыльнулась. В глазах заплясали чертики.

– Так дадим же ему повод вытаращиться, дамы!

Она сняла лифчик и раскрутила его над головой, глядя на гудящий самолет. Озла тоже стянула верх купальника вслед за Маб.

– Благодарю, но нет, – сказала Бетт, не расстегнув ни пуговички на блузке, но все-таки помахала пилоту рукой. «Харрикейн» покачал в ответ крыльями, и Маб послала ему воздушный поцелуй.

– Слышь, летун! – заорала она вверх. – Мой муж едет домой!

Глава 43

ИЗ «БЛЕЯНЬЯ БЛЕТЧЛИ». НОЯБРЬ 1942 ГОДА

Ну и что теперь делать местной эскадрилье Королевских ВВС, когда стало слишком холодно, чтобы девушки из БП, расквартированные в Вобурн-Эбби и Аспли-Гиз, принимали солнечные ванны на крыше в одном белье?

Погудите моторами над берлинскими фройляйн, ребята. Заодно и пару-другую бомб сбросьте, чтоб два раза не вставать…

На каждую восьмичасовую смену полагался час перерыва. Иногда совершенно обессилевшие Бетт и Гарри просто поспешно глотали бутерброды, сидя бок о бок в столовой, и тут же возвращались в свои корпуса. Но чаще, обменявшись безмолвными взглядами, поодиночке отправлялись в заброшенное бомбоубежище Блетчли-Парка и там кидались друг к другу. Здесь, в недрах БП, они не занимались любовью, а лишь стремительно и второпях выпускали пар. Это в свободные дни в Кембридже можно было растянуться на койке у Скопелли, болтать, смеяться, а встречаясь вот так, посреди смены, оба мысленно оставались далеко на тропах «Энигмы» – слишком далеко, чтобы полностью вынырнуть на поверхность.

Мысли Бетт уже несколько недель блуждали в дебрях шпионской «Энигмы». Когда во время перерыва она падала в объятия Гарри, ей просто хотелось хотя бы на несколько минут перестать думать. Гарри уже девять месяцев не мог взломать коды подлодок; после четырех часов бесплодных усилий он спешил в подвал на свидание, едва удерживаясь на грани досады и ярости, окаменев от напряжения, и все, чего ему хотелось, это разрядиться. Бетт понимала его как никто другой.

Пару минут они молча вгрызались друг в друга, затем обменивались нежными, бессловесными поцелуями и возвращались к своим кодам. Код и Гарри – Бетт представить себе не могла, что бы она делала без того или другого. «Вот когда выиграем войну…» – с растущим оптимизмом начинали поговаривать вокруг, поскольку постепенно создавалось впечатление, что эту войну вполне еще можно выиграть. Из Америки через Атлантику прибывали войска и поставки, несмотря на то что в БП не могли читать переписку немецких подлодок. Продвижение Гитлера на восток застряло в безжалостных снегах Советского Союза, в африканской пустыне готовилась какая-то тайная операция против Роммеля. В итоге люди позволяли себе осмотрительно радоваться. Но самой Бетт при словах «Вот когда выиграем войну» каждый раз приходилось бороться с накрывавшей ее волной паники. Ведь без войны у нее уже не будет этой работы. Без войны не будет возможности видеться с Гарри. Неужели без войны она превратится в безработную старую деву с собачкой, которой придется снова поселиться с родителями, поскольку она лишится казенной квартиры и жалованья?

«Я чувствую, как начинаю трескаться по краям», – иногда тихо говорил Гарри, уткнувшись в ее волосы, когда они были наедине. Что до Бетт, то единственное, что заставляло ее разум спотыкаться, была боязнь этого лишиться. Ее не пугали длинные смены, строгая секретность, постоянная спешка – ее пугало лишь, что однажды все это исчезнет.

– Где наш Джамбо? – спросил кто-то, когда она вернулась в свой отдел после перерыва, – из Коттеджа они переехали в кирпичную школу в готическом стиле рядом с БП. Бетт скучала по коттеджу у конюшен, но он уже не вмещал всех служащих. Слишком много новых людей пополнили отдел ПОН, «Потайные Операции Нокса». Причем не только девушек, но и парней («В мой гарем проникли мужчины», – вздохнул Дилли во время одного из своих редких визитов). Впрочем, не имело значения, где располагался ПОН и сколько работников к нему присоединились, – его костяк по-прежнему составляли женщины, взломавшие переписку итальянцев перед сражением при Матапане.

– Да, где Джамбо? – озабоченно подхватила Джин.

– Держи. – Бетт взяла плюшевого слоненка со стула и передала его Джин, которая по установившейся традиции почесала Джамбо за ухом.

Слон – его им преподнес Дилли – обычно жил в шкафу, пока темп работы не возрастал до невозможного, как это случилось в октябре и начале ноября. Количество абверовских сообщений о некоей операции «Факел» (что бы это ни значило) достигло критической точки.

– Бьюсь об заклад, это подтверждения, – предположил Джайлз. Его уже несколько недель как перевели в ПОН, и Бетт все еще казалось странным, что он работает за соседним с ней столом. – Если мы и вправду прижали к ногтю всех двойных немецких агентов, то стоит их