— Да, — кивнул младший Долгорукий и начал вспоминать: — Когда я подошел к Алексею, он спокойно сидел на одном из диванов и смотрел в мою сторону. Я спросил у него, что случилось. Он обычным голосом сказал, что поругался с офицерами и у него не было другого выхода, а потом приказал охранникам центра вызывать «скорую». После этого я спросил у него, что теперь будет, он сказал, что не знает, типа пусть старшие разбираются, и надо вам звонить, а он своему деду сообщит.

— А пока мы ехали, как он себя вел?

— Спокойно. Рассказал мне про причины, из-за которых так поступил с измайловцами, я его поддержал и ответил, что поступил бы точно так же. Мне кажется, единственное, за что переживал Алексей — это чтобы его не исключили из турнира, как он выразился, за неспортивное поведение. Я обещал похлопотать… И еще — он, даже когда этих троих на носилки грузили, смотрел в ту сторону достаточно равнодушно.

— Понятно. — Князь Долгорукий переглянулся с наследником и продолжил: — Андрей, давай представим, что в подобную ситуацию с пьяными офицерами попал ты. Как бы поступил?

Младший Долгорукий задумался под двумя парами внимательных глаз и ответил:

— Терпеть бы не стал, наплевал на турнир и вызвал всех трех офицеров на дуэль.

— Вот и я про то же! — кивнул князь. — А что делает твой дружок Пожарский? Предупреждает этих дурачков, а потом терпит и доигрывает встречу. После этого спокойно сообщает им, что будет их бить. — Старик ухмыльнулся. — Что и начинает делать. Одновременно с троими! Семнадцатилетний пацан с тремя хорошо подготовленными офицерами, Андрей! Судя по тому, что он второму намеренно руки ломал, уверен, Пожарский заранее решил, еще во время игры, как именно накажет охамевшее офицерье, внучок! Ни жалости, ни сомнений, никакого раскаяния! Несколько секунд, и троих, так и не пришедших в сознание, увозят в реанимацию. А Пожарский, как ни в чем не бывало, присаживается на диванчик и ничем не выдает своего волнения. Странно как-то… Ты со мной согласен?

— Да, деда, — кивнул Андрей, поежившись.

— Вот-вот, и я про то же… — серьезно сказал князь, заметив непроизвольное движение внука. — Он на военку с тобой ходит? Какой у него ранг?

— Говорил, что витязь, но на военку он с нами не ходит. Сказал, что дед договорился в одном из полков военку проходить.

— Он не витязь, Андрей! — ухмыльнулся князь. — А воевода! Судя по тому, что я видел на записи. И скрывает это! Не нравится мне все это, Андрюшка, ох не нравится! А больше всего меня беспокоит, что он в вашу компанию попал. Будь с ним поаккуратней, я тебя очень прошу! Договорились?

— Да, деда, — покорно кивнул Андрей.

— И с Наташкой переговорите. — Князь смотрел уже на сына.

— Переговорим…

Во вторник утром, как и планировали, мы с Прохором поднялись в шесть утра. Закончив с водными процедурами, позавтракали, и я начал рыться в гардеробе. Свой выбор остановил на джинсах, белой рубашке и коричневых легких мокасинах, что в конце сентября должно было смотреться очень по-мажорному. Как и договаривались с Викой, отзвонился ей и сообщил об элементах своего внешнего вида. Она ответила, что примерно представила себе мой «прикид» и постарается соответствовать. Ровно в восемь мы с Прохором садились в самый обычный с виду микроавтобус «Газель», в котором сидело больше десяти бойцов в камуфляже, в масках, шлемах и с оружием. Несколько выбивался из общей картины Пасек, одетый в элегантный костюм синего цвета, белую рубашку, голубой шелковый галстук и лакированные туфли.

— С возвращением! — улыбнулся он мне и протянул руку.

Я пожал ее. Неожиданно мне протянули кулаки в тактических перчатках и «камуфлированные». Пришлось вставать, нагибаться, тянуться и бить своим в кулаки, даже самые дальние. После процедуры приветствия мы разместились на свободных креслах, и «Газель» тронулась с места. Ехали по утренней Москве больше часа, периодически попадая в пробки, и наконец завернули в тихий двор.

— Пойдемте, Алексей Александрович, — сказал Пасек, а Прохору сделал знак остаться.

Он повел меня к одной из еще двух стоявших во дворе «Газелей», в которой сидели Орлов, Смолов и Вяземская.

— Утро доброе, Алексей Александрович! — поприветствовал меня Орлов. — С возвращением!

Я поздоровался и начал их разглядывать. Если Смолов, так же, как и Пасек, был одет в костюм, но коричневого цвета, а Вяземская в джинсы, туфли на высоком каблуке, белую блузку и короткую красную кожаную куртку под цвет распущенных волос, то вот полковник Орлов был в форменной одежде московского дворника, даже бляха была! Мои губы непроизвольно растянулись в улыбке.

— Ты, барин, не скалься! — загундосил граф. — Зачем вчера вечером, когда пьяным домой возвращался, в подъезде нассал? До квартиры дотерпеть не мог? А мне убирать пришлось!

— Верю, Иван Васильевич, верю! — Я и не думал прекращать «скалиться». — А метла где?

— Да вон, Ведьма забрала… — продолжал гундосить полковник. — Обещала после полнолуния вернуть. — Вяземская подтверждающе кивнула. — Теперь к делу. — Орлов заговорил уже своим нормальным голосом. — Сегодня, Пожарский, будем ловить самого настоящего шпиена, ознакомьтесь с физией. — Он протянул нам с Викой фотографию ничем не примечательного мужчины средних лет. — В ресторане «Элегия», к которому мы выдвинемся чуть позже, у него назначена встреча с сотрудником военного министерства, который должен передать представителю супостата некие важные документы. Вот фотография предателя. — Он протянул нам снимок, явно взятый из личного дела. С него на нас смотрел бравый подполковник. — Делом занимаются сотрудники контрразведки, наша с вами задача — обеспечение их операции. Это обеспечение будет заключаться в следующем.

На протяжении десяти минут полковник ставил перед нами задачу — первым в ресторан заходит Пасек, потом мы с Вяземской, разыгрывая из себя влюбленную парочку, последним — Смолов. На подробном плане ресторана Орлов указал зоны, где мы должны были разместиться, чтобы перекрыть все направления прорыва злодеев, если сотрудники контрразведки не сумеют их чисто взять. Все остальные «волкодавы», после появления в ресторане злодеев, встают в оцепление. Особое внимание полковник обратил на то, что если ситуация выйдет из-под контроля, взять этих двоих, при любых раскладах мы должны были живыми. Уточнение мелких деталей заняло у нас еще полчаса. Когда обсуждение уже подходило к концу,