– Я умираю, хочу есть, – признался я. – Закажи в номер завтрак.

– Конечно! Сейчас! – Мэд вскочила и принялась делать массу бесполезных движений: причесываться, убирать со стола раскиданные косметические кисточки, тени, румяна, тушь, поправлять одеяло на кровати.

– Почему ты спишь одетой? – спросил я.

– Я давно встала и пробежалась до ВДНХ и обратно. А когда пришла, то почувствовала себя уставшей и прилегла на пять минут… Снимай пуховик! В Москве второй день весна, все тает. Ты будешь принимать ванну?

– Конечно! Я уже забыл, когда мылся в горячей воде.

Она суетилась вокруг меня, как излишне назойливая прислуга, но о главном все-таки забыла, и завтрак по телефону заказал я: яичницу с ветчиной, свежие овощи, сыр, кофе и шампанское. Последнее попросила заказать Мэд, так как у меня не было ни малейшего желания пить с утра, как и предаваться иным радостям жизни. На душе по-прежнему было тяжело.

Пока я очищался под горячими струями душа, официант сервировал стол и разлил в бокалы шампанское. Вытираясь, я вышел в комнату, делая вид, что не замечаю стараний Мэд. Она причесалась, уложив волосы на затылке тугим клубком, переоделась, и теперь сидела в кресле в бордовом шелковом халате, полностью открывающем ее покрытые царапинками и синяками ноги.

– Выпьем! – радостным голосом предложила Мэд, протягивая мне бокал. – За наше с тобой счастливое будущее.

– За наше случайное знакомство, – буркнул я, выпил ужасно холодного и колючего, как еж, шампанского и накинулся на яичницу. Мэд не ела, смотрела на меня, и было заметно, как она мучительно пытается найти корректный переход к вопросу о деньгах.

– Тебе надо купить хороший костюм, – сказала она, поглаживая меня по рукаву довольно поизношенного свитера. – В Москве открылись дорогие магазины, при желании можно найти что-нибудь от Версаче. Ну, а туфли мы лучше подберем в Германии. Я знаю одну очень престижную фирму в Карлсруэ, она шьет обувь на заказ. Красота необыкновенная!

– М-м-м, – согласно промычал я, давясь третим куском сыра.

– Кстати, а у тебя есть заграничный паспорт? Тебе надо срочно заниматься поспортом. Ну, а с визой никаких проблем не будет.

– Это хорошо, – невнятно ответил я, нанизывая на вилку кусочек ветчины.

– Знаешь, о чем я еще подумала? Можно отказаться от самолета, а купить хорошую машину, к примеру, джип, и поехать в Германию своим ходом. Представляешь, мы можем исколесить пол-Европы! Это будет наше…

Ну! Ну! Давай же, колись! – мысленно подгонял я Мэд, но девушка, ожидавшая от меня подсказки и не дождавшись ее, закончила иначе:

– Это будет замечательный подарок нам обоим.

Все правильно, о браке первым должен заговорить мужчина.

Мэд понесло:

– Сейчас позавтракаем и сразу отправимся по магазинам. Потом зайдем в парикмахерскую, сделаем тебе шикарную прическу. Но бородку прошу оставить! Она тебе очень идет, только ее надо чуть-чуть укоротить, сейчас так модно. А пообедать я предлагаю в "Метрополе"!

Я запил глотком шампанского, вытер губы накрахмаленной салфеткой и кинул ее на стол.

– Ничего не выйдет, Илона.

Мэд, скрывая испуг, натянуто улыбнулась и осторожно спросила:

– Почему не выйдет, Стас?

– Неожиданно появилась проблема. Приходится бросать все дела и заниматься ею.

– Что за проблема, если не секрет?

– Гельмут пропал.

Я поднял глаза на Мэд. Она спокойно выдержала мой взгляд, лицо ее ничуть не изменилось.

– Что значит – пропал?

– Я отправил его в аэропорт Минвод, откуда он должен был вылететь в Москву. Спустя некоторое время позвонил в справочную, чтобы узнать, благополучно ли вылетел господин Хагемайстер. Мне ответили, что такой вообще не приобретал билета и ни в каких летных списках не значится. Если бы кто-то другой, но когда пропадает иностранец – это уже чепэ.

– И что ты намерен делать? – спросила Мэд, двумя пальцами касаясь крученой с завитками ручки чашечки и отпивая глоток уже остывшего кофе.

– Надо поднимать на ноги милицию, объявлять розыск. Я лично должен организовать поиск в горных районах, куда мог забрести старик.

Мэд встала, подошла к окну, глядя на низкие грязные тучи, на мокрый темный асфальт, в котором отражались красные огоньки автомобилей.

– Он не пропал, – тихо ответила она.

В этот момент я почувствовал почти облегчение. Если Мэд так говорит, значит, знает, где Гельмут. В крайнем случае, предполагает, где он может быть.

– Ты говоришь – не пропал, – произнес я. – Но откуда тебе известно, где он?

– Его не могло быть в летных списках потому, что у него не оказалось паспорта, и он не смог купить билет.

– Не оказалось паспорта? – повторил я, еще не понимая, откуда это могло быть известно Мэд. – А куда же он делася?

Девушка повернулась ко мне. Она была спокойна, лишь в глазах бесновались огоньки.

– Я его украла.

Этого предположить я никак не мог.

– Но зачем?

– Когда ты мне сказал, что деньги террористов у тебя, я подумала, что Гельмут, эта хитрая крыса, обязательно постарается завладеть миллионом и улететь в США через свое "окно" во Владивостоке. Когда мы были на Приюте, я незаметно вытащила из его рюкзака органайзер с документами. Так мне было спокойнее.

– И сожгла паспорт, когда мы с тобой пришли на Ледовую базу?!

– Нет, – покачала головой Мэд. – Я сожгла не паспорт, а наши с Гельмутом договора о равной доли каждого от полученной в ходе нашего сотрудничества суммы… В общем, там было несколько весьма запутанных и уже невыгодных мне договоров. Чтобы в будущем Гельмут не имел к нам с тобой никаких претензий, я разожгла маленький костерок на снегу и погрела на нем руки.

– Теперь мне все ясно! – взмахнул я руками и хлопнул себя по коленям. – Гельмут, уверенный в том, что паспорт при нем, подошел к кассовому окошку, заказал билет, а когда кассир потребовала паспорт, долго рылся в рюкзаке и ничего не нашел. Так он, должно быть, поехал поездом?

– Гельмут? Поездом? – усмехнулась Мэд. – Какой смысл ему терять двое суток на поезд, когда новый паспорт можно немедленно заказать в министерстве внутренних дел Германии через торгпредство в Минеральных Водах, где работает сын его сослуживца?

– По-твоему, он сидит в торгпредстве "Мерседес-бенц"?

– Я в этом уверена!

Я расслабился и обнял Мэд.

– Илона, милая, что ж ты мне сразу об этом не сказала?

– А ты не спрашивал. Но ведь я здорово придумала, правда? Этот жадный хорек минимум на две недели изолирован, и не будет крутиться у нас под ногами. У него ведь отлично развито чутье на деньги! Думаешь, он не догадывался, что рюкзак с миллионом у тебя?

– Должно быть, догадывался, – машинально ответил я, думая, впрочем, о другом. – Покажи паспорт!

Мэд подошла к