умеют использовать свой страх себе на пользу. Но стоит уступить ему, поддаться панике, как всё летит насмарку.

Высота падения сыграла на стороне Алёны. Она успела прийти в себя и предпринять действия, призванные хоть немного снизить ущерб. Девушка развернулась в воздухе лицом вниз и выставила перед собой щит. Сжавшись в комок, напрягшись до предела, воительница столкнулась с землей…

Боль. Мир, состоящий из одной только боли. Маленькая девочка барахталась в бескрайнем океане боли, захлебываясь и погружаясь всё глубже и глубже. Она утонула бы, растворилась без следа, не появись один посторонний фактор. Звон, чистый колокольный звон, разносящийся над океаном. Целую вечность девочка не обращала на него внимания, но тот повторялся и повторялся. В какой-то момент она вспомнила, что означает этот звук. Звон колокола всегда предвещал молитву. Услышав его, надо было бежать в храм, чтобы вознести хвалу Покровителям.

Звон и вытащил девочку из пучины. Она устремилась на звук, потянулась к нему всем своим существом. Борясь со стихией, которая, стоило начать сопротивляться, начала утягивать её вниз, девочка тянулась из последних сил. И вырвалась!

Боль никуда не делась. Но теперь, вместо бескрайнего океана, она ограничивалась размерами тела. Алёна лежала лицом вниз, чувствуя эту боль каждой клеточкой тела. Рот был заполнен кровью, но сил сплюнуть её не было. Девушка вообще с трудом открыла глаза, не говоря о чём-нибудь более значительном.

Валяясь без движения, Алёна провела, как могла, ревизию полученных травм. Сломанное ребро или даже пара, судя по боли при каждом вдохе. Левая рука, державшая щит, тоже сломана. А вот правая, держащая меч, похоже, была в относительном порядке. С ногами же всё обстояло ещё хуже. Она вообще их не чувствовала! Совсем! Вся нижняя часть тела просто перестала ощущаться. Насколько понимала Алёна, это говорило либо о том, что ног у неё действительно нет, либо о том, что у неё сломана спина.

Вокруг опустилась ночь. Лежа на дне провала, Алёна чувствовала, как понижается температура вокруг. Будь она в своей привычной форме, это не стало бы большой проблемой. Но раны и потеря крови превратили даже такое небольшое похолодание в смертельную опасность.

Инстинкт самосохранения преодолел нежелание двигаться. Стиснув зубы, едва сдерживая стоны от вспышек боли при каждом сокращении мышц, Алёна подняла голову, вглядываясь в густые сумерки. Вокруг была ровная площадка, усыпанная камнями всяких размеров и форм. Стены провала уходили вверх, практически вертикально. Взобраться по ним не было никакой возможности. Что же делать? Как поступить? Девушка повернула голову вправо. Новое цунами боли, от которого едва не погасло сознание. Но это стоило усилий. Алёна заметила чернеющий провал в стене. Пещера? Или просто ниша? Так или иначе, это может стать укрытием как от тех, кто находится наверху, так и от холода. Не позволяя себе раздумывать, сомневаться, воительница поползла к избранной цели.

Путь в двенадцать шагов оказался настоящим изматывающим марафоном. Цепляясь кончиками пальцев, Алёна подтягивала непослушное тело. Она ползла медленнее, чем улитка. Каждое движение порождало взрыв боли, который приходилось пережидать, стискивая зубы что есть силы. На то, чтобы добраться до стены, ушли литры пота и почти два часа времени. Которые самой воительнице показались вечностью.

Чёрный провал оказался пещерой. Узкой и низкой, всего метр в высоту. Из последних сил воительница протиснулась в неё, после чего отключилась, провалившись в благословенное беспамятство.

Пришла в сознание Алёна поздней ночью. Если раньше она могла ориентироваться в сумраке, то теперь тьма вокруг стала непроницаемой. Слабый духом человек на месте Алёны сдался бы, оставшись лежать на месте и истекать кровью. Но характер девушки был крепче стали клинка, что всё ещё оставался при ней. Она не знала, что находится впереди и есть ли там вообще хоть что-то. Бойцовский дух пылал, заставляя двигаться, сражаться. Сражаться не против врага, не против обстоятельств, а против самой себя, против слабости плоти.

Алёна ползла в темноте, шепча потрескавшимися губами слова молитвы. Временами она теряла сознание, сбивалась, путалась, но всякий раз, когда сознание прояснялась, девушка снова вытягивала руку вперёд, цеплялась за камни и подтягивала себя дальше, ещё на полсантиметра. Путь через тьму, к цели, сформулировать которую она бы и самой себе бы не смогла.

Она ползла, цепляясь за острые камни, раздирая руки в кровь. Пальцы уже почти потеряли чувствительность, превратившись в разодранные, распухшие сосиски, почти не способные сгибаться. Продвижение вперёд, и до этого крайне медленное, стало почти незаметным. Лишь упрямство, горящее в сердце, не позволяло остановиться и тихо умереть.

Слова молитв становились более несвязными, даже образы, что заключались в них, тускнели и отступали перед лицом надвигающегося отчаяния. Алёна настолько обессилела, что перестала даже шептать. Мысли путались, безнадёжность положения начала просачиваться через барьеры слабеющей воли. Последнее движение, пальцы коснулись чего-то холодного и липкого.

Этот холод начал распространяться от пальцев к локтю, затем к плечу, а после принялся растекаться по груди. Удары сердца становились всё тише, кровь густела в жилах.

"Здесь я умру? В холодной пещере, истекая кровью? Как глупо…"

Лёгкий сквозняк пронёсся внутри черепа, на несколько секунд проясняя голову и очищая мысли от налёта усталости и измождения.

- Чего ты хочешь?

Шёпот, почти не отличимый от шелеста бегущей по венам крови. Алёна даже не была уверена, существует ли этот шёпот. Ей казалось, будто она разговаривает сама с собой, предсмертная горячка порождает галлюцинации в разуме.

"Я хочу отомстить! Отомстить за смерть моей семьи!"

Образы пиратов вспыхнули в памяти, наполняя тело последними крохами силы. Воительница шевельнулась, делая ещё одну бессмысленную попытку сдвинуть непослушное тело.

- Чем