упрямо сжатых губ и равнодушного взгляда Рите хотелось взять её за плечи, встряхнуть и закричать: «Галочка, дорогая, вернись к нам! Мы любим тебя! Поделись тем, что тебя мучает и пугает, и я разведу твою беду руками».

Но едва она пробовала обнять дочку, как та уворачивалась или немедленно уходила в свою комнату, хлопая дверью. В последнее время разговоры между ними сводились к коротким репликам: да, нет, спасибо, я сама, и всё в таком же духе, выводящем Риту из себя.

С подругой Галя весело болтала по телефону, смеялась, острила, делилась новостями, но стоило Рите подойти ближе, как дочь коротко бросала в трубку:

— Созвонимся позже. Пока.

Ругать, возмущаться нельзя, ребёнок может сорваться и наделать глупостей. Идти на поводу, соглашаться и уступать во всём — тоже нельзя. Ребёнок может сорваться и наделать глупостей. Куда ни кинь, всюду клин. Долгими ночами Рита лежала без сна, перебирая в мыслях свои поступки, и не могла понять, где она допустила ошибку в воспитании и как её исправить? Под грузом новых отношений с Галей финансовые проблемы и собственная усталость отходили на второй план, потому что Галя занимала все её мысли с утра до вечера. Правда, была и ещё одна проблема, сидевшая в сердце как заноза — Лина. И чем глубже загоняла Рита мысли о ней, тем острее они ранили, пока однажды Рита не поняла, что дальше так продолжаться не может.

Неожиданное решение пришло в голову в тот момент, когда она опускала почту в ящик Волчегорского. Она ещё подумала: «Как странно. Стоило вспомнить о Никите — и сам собой выскочил ответ на вопрос о Лине».

В ближайшее воскресенье автобус высадил Риту с детьми около красивого здания, украшенного островерхой башенкой со шпилем. Прежде, в царские времена, здесь был особняк купца-миллионщика, щеголявший лепными потолками и архитектурными излишествами в стиле модерн. После революции особняк реквизировали под общежитие пролетариата, разгородив просторные залы на ряд спален без отопления и с отменной слышимостью.

Первыми под натиском нового времени пали шпалеры, выписанные из Лиона, следом со стен исчезли дубовые панели и каминные изразцы. Дольше всех продержалась лепнина на потолке в вестибюле, но и ей пришлось пережить окраску масляной краской ядовито-зелёного цвета. Мраморная лестница в пять ступеней заканчивалась постом охраны и турникетом.

Вахтёр за стойкой зорко осмотрел их с ног до головы и попросил Ритин паспорт.

— К заведующей?

— Да. Мы договорились.

— Детей оставьте здесь, пусть подождут. Я за ними присмотрю.

Притихшие, почти напуганные, Галя и Рома безропотно сели на скамейку, бросая вокруг тревожные взгляды.

— Мама, это детский дом? — громким шёпотом вопросил Рома. В его голосе звучал страх. — Мама, зачем ты нас сюда привела? Ты же обещала, что никогда нас не отдашь!

Искоса глянув на Галю, Рита заметила два красных пятна на её щеках и крепко сплетённые тонкие пальцы.

— Конечно не отдам. Никому и никогда. Я люблю вас больше всего на свете.

Острый подбородок Гали чуть дрогнул. Вытянувшись в струнку, она замерла, лишь дрожала жилка на тонкой шее.

Кроме них в вестибюле разговаривали две девушки, а на скамейке сидела и копалась в сумке неопрятная старуха в ярко-зелёной куртке.

— Мама, ты только недолго. Ладно? — сказал Рома.

Хотя Галя молчала, в её глазах Рита прочитала ту же просьбу и улыбнулась:

— Постараюсь не задерживаться.

На самом деле она пошла медленно и, миновав двери, остановилась и украдкой понаблюдала, как дети придвинулись друг к другу и взялись за руки.

— Оба ваши? — спросила женщина, которая вышла навстречу из кабинета.

— Оба, — подтвердила Рита. — Вы заведующая?

— Да. Проходите. Принесли документы?

«Если тебе плохо, то помоги тому, кому ещё хуже», — подумала Рита, глядя на скрюченную фигурку Лины в красном свитере и чёрных спортивных брюках. Она ожидала увидеть прежнюю нахальную и развязную девочку, а в кабинет вошла тихая мышка с поцарапанной щекой и кое-как приглаженными волосами.

— Лина, ты меня узнаёшь? Я Маргарита Ильинична, твоя няня.

В широко распахнутых глазах Лины на миг отразилось изумление, а потом её лицо вспыхнуло недоверчивой радостью:

— Вас прислала мама? Да?

Рита замялась:

— Нет, не мама. — Лина так жалко скукожилась, что у Риты ёкнуло сердце, и она поспешила добавить: — Мы с Ромой и Галей пришли тебя навестить. Я написала заявление, и теперь мы можем вместе проводить выходные дни.

— Это называется патронат, — подсказала заведующая детским домом — высокая и полная дама в цветастом платье и туфлях на высоком каблуке. Стоя у окна, она строго посмотрела на Лину: — Надеюсь, ты понимаешь, что в гостях должна вести себя хорошо?

— Да, — механически сказала Лина, поразив Риту бесцветностью своего голоса.

— Ну а вы, Маргарита Ильинична, в свою очередь несёте полную ответственность за воспитанницу. Уверена, что вы вернёте её в целости и сохранности.

Наверное, заведующая давала подобные инструкции бессчётное количество раз, и всё же Риту покоробило её равнодушие по отношению к ребёнку.

— Конечно, не сомневайтесь. Вы же видели, что мы всей семьёй пришли за Линой.

Сделав шаг навстречу Лине, Рита взяла её за руку — холодную и безжизненную.

— Пойдём, Лина. Галя и Рома тебя ждут. И знаешь, у нас теперь есть собака. Его зовут Огурец.

Ей показалось, что Линины пальцы слегка напряглись.

Выйдя из кабинета заведующей, они прошли коротким коридором до небольшой рекреации с кадками фикусов и двумя скамеечками. Под фикусом размером едва не до потолка Лина остановилась и спросила:

— У вас есть телефон?

— Телефон? Конечно есть. Ты хочешь позвонить маме?

— Не хочу. — Лина насупилась. — Мне нужен телефон.

— На, возьми.

Рита протянула свой мобильник, и Лина вцепилась в него двумя руками с отчаянием утопающей. От радостного нетерпения она нервно засучила ногами, сразу став похожей на нескладного кузнечика. Опустившись на скамейку, Лина с бешеной скоростью заскользила пальцем по экрану, открывая сайты и перелистывая страницы.

— Лина, пойдём, нас ждут. Дома посмотришь, — поторопила Рита, хотя осознавала, что Лина её уже не слышит.

* * *

От невероятного, ослепительного нетерпения Лина закрыла глаза, но тут же распахнула их, испугавшись, что упустит счастливое мгновение входа в Игру. Пальцы сами собой набирали пароль и логин. Не обращая внимания на стоящую рядом Маргариту Ильиничну, она облизала губы и впилась взглядом в монитор.

«Ну же, ну! Соединяй быстрее».

Голубое колёсико на экране сделало несколько оборотов вокруг себя, потом застыло и вытолкнуло наружу красное сообщение:

«Нет доступа. Проверьте пароль и логин».

— Как нет доступа?! — не веря своим глазам, взвыла Лина. — Я правильно набирала.

— Лина, пойдём, — поторопила Маргарита Ильинична.

— Сейчас, сейчас.