– Двадцать два? – переспросил Руни. – Именно столько их и было?

– Мне казалось, вам об этом известно. Но разве вам иногда не приходит мысль, что на самом деле виноваты двадцать три человека?

Он резко поднялся на ноги.

– Мне надо идти.

– Разве вы не вините и себя тоже? За то, что не пришли на свидание с Оливией вовремя?

Виктор поднялся на крыльцо, схватил майку, которая лежала на кресле-качалке. Стал натягивать ее на себя и, когда над вырезом показалась голова, сказал:

– Не знаю, куда это все вас заведет.

– Если вы вините себя и весь город, то любая цена расплаты за этот грех будет недостаточно высока. Ну, разве что сотни человеческих жизней.

Под креслом валялись туфли на резиновой подошве. Виктор надел их на босу ноги, даже шнурки не удосужился завязать.

– Знаете какое-нибудь местечко в городе, где можно выпить чашку приличного кофе? – поинтересовался он. – Иначе придется пилить до самого долбаного Олбани.

– А лично у вас есть хоть какие-то подозрения? – спросил я. – Зачем кому-то понадобилось отравить городской водопровод?

– Да кто вам сказал, что это сделал кто-то? – ответил вопросом на вопрос Виктор. – Может, эта зараза попала в воду случайно? Отходы сельскохозяйственного производства или радиоактивные отходы. Кто его знает. Что-то в этом роде.

– А я смотрю, вы немного разбираетесь в этом вопросе, верно? – заметил я.

– В смысле?

– Вы же работали там как-то летом? На водоочистительной станции?

– Давненько это было. Да и проработал-то всего пару месяцев.

– Вполне достаточно, чтобы понять, как работает эта система.

– Опять в чем-то меня обвиняете?

– Что вы изучали в высшей школе, Виктор? Инженерное дело, химию? Не так ли? Весьма полезные знания, всегда могут пригодиться. И думали, что с такими знаниями легко найдете хорошую работу по специальности. Но почему-то пошли работать в пожарное депо, я прав?

– Просто я диплома не получил, – сказал Руни.

– Но даже если и не получили, успели кое-чему научиться. К примеру, как остановить колесо обозрения. Или вывести автобус из города, начиненный взрывчаткой.

– Автобус? – переспросил он. – Вы говорите о том автобусе, что сгорел?

Я продолжил:

– Или где и как приобрести азид натрия. Причем в значительных количествах.

– Не понимаю, о чем вы, черт побери, толкуете. – Виктор полез в карман, достал связку ключей. – Мне пора ехать.

Он спустился по ступенькам и зашагал к гаражу. Я двинулся следом за ним.

– Если мы просмотрим другие пленки с камер наблюдения в Теккерее, – начал я, – то, вполне возможно, выяснится, что вы бегали по дорожкам кампуса не только той ночью, но и в другие. Что скажете?

– Оставьте меня в покое.

– Потому как если только один раз, то это может оказаться просто совпадением. Ну, что вы бегали именно в то время, когда была убита девушка.

– Вы уже знаете, что я побывал там минимум дважды. И та женщина говорила со мной прошлой ночью. И разговор у нас был серьезный и долгий. Господи, чего только вы на меня не навешиваете! Считаете, что это я отравил воду в городе, поджег автобус… а теперь еще и это! Думаете, что я прикончил ту девушку?

В голове у меня плавали разрозненные фрагменты этой головоломки. Виктор Руни бегает по парку колледжа Теккерея в то время, когда была убита Лорейн Пламмер. Лорейн Пламмер – одна из девушек, на которую совершил нападение парень в капюшоне с номером «23». Мэйсон Хелт, носивший этот капюшон, был убит во время нападения на Джойс Пилгрим.

Совпадения. Разрозненные факты.

Но единственное, что мне точно известно: что Хелт напал на Пилгрим. А вот нападал ли он на других девушек, я уверен не был. Может, он работал не один, а с сообщником? И вообще довольно подозрительно, что Руни выбрал для своих тренировок именно колледж Теккерея.

Я не знал, связан ли Руни с Клайвом Данкомбом, которого случайно застрелили, но все же спросил:

– А как вы познакомились с Мэйсоном Хелтом?

Если мой вопрос и насторожил его, он вида не подал.

– С кем? – спросил Руни.

– С Мэйсоном Хелтом. Студентом из Теккерея.

– Не знаю такого.

Виктор повернул ручку двойной гаражной двери, и она поползла вверх. Внутри, втиснутый среди полок и гор какого-то мусора, стоял старый проржавевший фургон.

Руни отпер дверцу фургона, залез внутрь и с горохом захлопнул ее. Я стоял у заднего бампера и отошел в сторону. Он включил мотор, выхлопная труба выплюнула струю черного вонючего дыма. Я отошел еще на шаг, стал отмахиваться рукой, разгонять выхлопные газы.

Фургон, пятясь, выехал из гаража на дорожку. Руни притормозил, вылез из фургона, оставив дверцу открытой и не выключив мотор, и пошел опускать гаражную дверь.

Но прежде чем он успел это сделать, внимание мое привлек один предмет на полке.

– Погоди, – я вскинул руку.

– Чего еще?

– А это что такое? – я указал на предмет.

Однако гараж был так забит разным барахлом, что удивление, промелькнувшее на лице Виктора, казалось искренним.

А сам я засомневался в законности обыска. К тому же этот гараж не принадлежал Виктору Руни. Он принадлежал его домовладелице, ныне покойной. Но сочтет ли суд гараж, где Виктор Руни держал свою машину, его собственностью?

Конечно, не мешало бы иметь ордер на обыск.

– Не возражаешь, если я зайду на минутку?

– Да нет, чего там, – несколько неуверенно ответил Руни.

– Уверен?

– Ага.

Я пожалел, что со мной нет хоть какого-то свидетеля. Но ничего не поделаешь.

– А в чем дело? – осведомился он.

Я провел его мимо ряда металлических полок, заставленных банками с краской, зимними дворниками от машин, садовыми инструментами, свернутыми в кольца шлангами, имелась здесь и коробка со старыми долгоиграющими пластинками. У задней стены гаража громоздилась целая куча каких-то деревянных плашек. Здесь валялись листы клееной фанеры, какие-то палки или столбики, обрывки пенопласта, который используют для теплоизоляции. Но сейчас все мое внимание было приковано к полкам.

В особенности к одной из них.

– Что это такое? – спросил я.

Предмет походил на проволочную клетку размером примерно с батон хлеба. Примерно фут в длину, шириной и высотой в пять дюймов. На одном конце воронкообразное отверстие. В него было легко засунуть руку – при условии, что она невелика, – но вытащить ее обратно было невозможно, она цеплялась за заостренные кончики проволоки.