– От Маринки были какие вести? – спросила бабушка внука, подливая тому в тарелку поварешку супа.

– Письмо пришло неделю назад. Ты его читала. Некогда ей писать. Вступительные экзамены идут. Нашла же профессию.

– Хорошая профессия, – заговорила бабка. – Чем не профессия – продавец. Вот только бы потом не в продмаг попасть. Там мешки с крупой и сахаром ворочать надо. Пускай бы лучше попросилась в промтовары. Там полегче. Особенно, где бижутерия, например, или посуда.

Степан рассмеялся:

– Ну, ты, бабуля, даешь. Сначала поступить надо и окончить.

– Должна поступить. Не в университет же? Торговое училище. Девка толковая. Только вот в большом городе учиться, мне опять переживанье. Тут за тебя, Степка, два года как в нехорошем сне жилось, а тут за Маринку думай…

– Ну, чего ты сама на себя наговариваешь? Все же будет нормалек. – Степан поднялся из-за стола и поцеловал бабушку Любу в щеку.

– Ой ты, моя. – Она нежно погладила внука по щеке, глянула на настенные часы: – И почтальонка что-то запаздывает. Может, Маринка все же догадается нам с дедушкой написать? Ладно, пора мне собираться.

…Климент Ефремович после обеда отбивал литовку к сенокосу, примостившись на чурке у раскрытых дверей сарайчика. Не услышал, как подошел Степан. Протянул раскрытый конверт.

– Только что почтальонка принесла.

– Что такое?

– Сослуживец вот прислал.

– Дай-ка, дай-ка, – Климент Ефремович потянул газету, то отодвигая статью военного корреспондента от глаз, то поднося ее близко-близко к лицу.

…Пассажирский поезд стоит на станции ровно две минуты.

– С тебя два полтинника, дед! – крикнул из раскрытого тамбура молодой и шустрый проводник. Вагон последний в составе. – Скорее-скорее, старый. Долго копаешься! Заранее надо башли готовить!

У Климента Ефремовича вдруг затряслись руки. Не мог сосчитать мятые бумажки, засунутые комом в потертый бабкин кошелек. Махнув рукой, сунул кошелек проводнику.

– Мне лишнего не надо, – хохотнул тот, ловко пересчитывая деньги. – Все-таки свой брат-железнодорожник, – скользнул глазами по черной форменной фуражке старика. – Держи свои два пузыря и сдачу в придачу. Привет! – проводник махнул рукой, возвращаясь с подножки в тамбур.

Прежде чем положить в дембельский альбом армейскую газету, в котором напечатана статья военного журналиста, завуалированно рассказывающая о героизме сержанта одного из Н-ских подразделений ВДВ Степана Ворошилова, перечитывали ее несколько раз вдвоем с дедом.

«Взвод выполнял на учениях самостоятельную задачу. По замыслу десантники должны были зайти в тыл условному противнику, чтобы дезориентировать его относительно места и цели действий основных сил. Они уверенно выдержали все тяготы марша в горах и скорее, точно в указанное время, должны были выйти в знакомый район. Никто из десантников не подозревал, что самое сложное их ждет еще впереди, что до встречи с основными силами им придется пройти сквозь огонь единоборства с противником уже далеко не условным, затаившимся в засаде на выходе из ущелья.

Когда загремели выстрелы, командир взвода по свисту пуль в воздухе понял:

– Душманы!

Мгновенно оценив обстановку, офицер пришел к выводу, что бандиты выбрали удобное место для атаки. Все десантники, залегшие после первых выстрелов, находились на открытой местности. Для того чтобы выиграть единоборство, необходимо было под огнем противника преодолеть ложбину и укрыться за поворотом ущелья.

Маневрируя между едва заметными укрытиями, раз за разом залегая, переползая и вновь неожиданно поднимаясь под пулями, командир взвода миновал опасную зону. Оглянулся, и, увидев, что солдаты последовали его примеру, отметил, что умело действовал в сложной обстановке сержант Ворошилов. Найдя небольшое укрытие, он остался на исходном рубеже и прикрывал огнем из пулемета передвижение своих товарищей.

Но вот наступила тишина… Все уже были в безопасной зоне, за исключением отважного пулеметчика. Степан бросил взгляд в сторону, где укрылись товарищи, и, жадно всматриваясь в камни, нашел напряженное лицо командира взвода. Оба они понимали, что сейчас предстоит самое трудное. Ибо обозленные неудачей душманы ждут последнего из гвардейцев, во многом сорвавшего все их расчеты. Ждут пулеметчика, прикрывать которого будет уже некому.

Выждав минуту, командир кивнул подчиненному из-за камней, словно ободряя Степана, и затем поднял руку. Ворошилов понял командира и подготовился к броску… Секунды бега показались необычайно долгими. Он ощущал себя в перекрестье вражеских прицелов, слышал визг пуль над головой и видел, как вели огонь из автоматов товарищи, прикрывая его перебежку.

Оставались последние метры. Пулемет вдруг показался большим и тяжелым. Из-за резкой смены ритма и волнения сбилось дыхание. Но вот последний рывок – и Степан свалился от усталости и напряжения на руки товарищей. Только теперь сослуживцы обнаружили, что Ворошилов ранен в предплечье. Как выяснилось, осколок разрывной пули задел его еще тогда, когда он прикрывал отход взвода. Но боль не заставила его выпустить из рук оружие – ведь в его помощи нуждались товарищи…»

– Вообще-то никаких учений не было. Это фантазия корреспондента. Был обычный боевой выход группы в горы, – не выдержал Степан, сидя с дедом Климом за столом. Перед ними стояла початая бутылка водки, миска с квашеной капустой, на тарелочке ломтями порезаны сало, хлеб. Закуски не густо. Баба Люба уехала в райцентр погостить у дочери.

Деду с внуком предоставлена свобода.

– Ну и что? Все-таки решил?

– Да, решил.

– Окончательно?

– Попробую. Не понравится, можно и уйти. Заключу первый контракт на три года.

– Что ж, быть прапорщиком советской армии совсем даже неплохо, – одобрительно кивнул Климент Ефремович. – Бабушка хоть немного успокоится. Боится, что в милицию пойдешь работать.

– Нет, ментовка – это не мое.

– А приятеля твоего что? Взяли?

– Не знаю. Уехал в область. Больше не виделись.

– Бабушка, правда, опасается, как бы тебя опять в Афган не послали.

– Да нет. Не пошлют. По ходу, там все на спад идет.

– Ладно бы, чтобы где в другом месте не началось… Хватит уж этих больших и малых заварух и заварушек. Раньше я думал, что навоевались мы и за себя, и за все последующие поколения… А тут видишь, как все в стране повернулось?

– Окончу школу прапорщиков и в учебный центр. Учить бойцов. Полковник Васнецов тоже, кстати, это дело одобрил. Виделись с ним после моей медкомиссии в области… Совершенно случайно встретились на улице. Я шел, он, видно, проезжал мимо. Остановил машину.

– Да ты что? Сам полковник?! Это тот самый знакомый с Афгана?