постели, чтобы он обвенчал вас. Наши добрые горожане находят, что ваш поступок очень романтичный. Скажу вам по секрету: сегодняшней ночью несколько молодых парочек собираются последовать вашему примеру. Ночное венчание решительно войдет у нас в моду. Бедные пасторы, они теперь будут вздрагивать по ночам от каждого стука! – захохотал бургомистр.

– Благодарю вас за поздравления, – поклонился Жан.

– Но зачем вы сегодня приехали в Совет, дорогой герр Жан? Полагаю, члены Духовной Коллегии как-нибудь справятся без вас и нынче, и в ближайшие дни; о, мы все понимаем, что такое медовый месяц!

– Семья не должна мешать работе, – сухо сказал Жан. – Я полагал, что смогу прожить неженатым, но Богу угодно было соединить меня браком. Как говорит Павел: «Во избежание блуда каждый имей свою жену». И далее советует он супругам: «Не уклоняйтесь друг от друга, но будьте вместе, дабы не искушал вас сатана». Правильная христианская семья не мешает мужчине и женщине жить по заветам Спасителя, но помогает выполнять их. «Почему ты знаешь, жена, не спасешь ли мужа? Или ты, муж, почему знаешь, не спасешь ли жены?». Апостол сказал это о семье, где есть верующая жена и неверующий муж, или наоборот, но сие высказывание ко всякой семье применимо.

– Верно, верно! – воскликнул бургомистр. – Я в Писании не так силен, как вы, но всегда чувствовал, что без жены жизнь не в жизнь. Моя Матильда вот уже скоро тридцать лет, как со мною, и лишь благодаря ей я пережил все потрясения, которые случались в нашем городе. Что там ваши революции по сравнению с домашними бурями, устраиваемыми моей Матильдой! После этих бурь любые политические осложнения кажутся мне несерьезным и неопасным делом, как привыкшему к океанским штормам моряку кажется несерьезным и неопасным легкое волнение воды на небольшом озере.

Вместе с тем, Матильда заботится обо мне подобно родной матери, образцово ведет домашнее хозяйство, вырастила пятерых наших детей, и ни одна, даже самая зловредная соседка не может сказать дурного слова о ее поведении и нравственности! Воистину я спасаюсь своей Матильдой, а она спасается мною… Конечно, вам надо было жениться, герр Жан, и очень правильно вы сделали, что женились. Приглашаю вас с супругой ко мне в гости. Увидите мою внучку; ей только четыре годика, но по мудрости она превосходит многих наших бюргеров из Совета.

– Спасибо за приглашение, – с холодной вежливостью поблагодарил Жан. – Однако займемся работой. Позавчера Духовная Коллегия вынесла решение об ограничении в городе количества торговых лавок, продающих предметы роскоши, и, в особенности – иностранные предметы роскоши. Но в Городском Совете по этому поводу было проявлено, как я слышал, некоторое недовольство?

– Нет, герр Жан, все в порядке, – замахал руками бургомистр. – Сперва, действительно, возникло небольшое, маленькое, малюсенькое недовольство, но после моих пояснений оно немедленно исчезло.

– Вы разъяснили, что пустая трата денег греховна?

– Да, и еще добавил, что деньги лучше вкладывать в развитие наших мануфактур, производящих необходимые товары, а также хорошим вложением денег является размещение их в наших банковских конторах.

– Правильно. А сейчас давайте еще раз посмотрим планы и смету по строительству Евангелической школы.

– Одну минуту, герр Жан. Я скажу секретарю, чтобы он принес все необходимые бумаги, – с готовностью согласился бургомистр.

Труды и дни

Ульрих

Накануне Рождества у Ульриха выдались безумные дни. Казалось, у каждого жителя города вдруг нашлось неотложное дело к председателю Совета. Десятки людей приходили к нему, и часто бывало, что последнего посетителя он принимал уже ночью. Таким образом, доступность Ульриха для горожан стала тяжелым испытанием для него самого, но он стойко переносил это испытание.

Вопросы, с которыми люди приходили в Совет, были самыми разными: жалобы на соседей, просьбы о денежном вспомоществовании, предложения по коренному исправлению городских порядков, прожекты постройки новых удивительных зданий в городе, трактаты с углубленным исследованием религиозно-политических проблем всемирного масштаба; требования наказать мусорщика с Кузнечной улицы за то, что он плохо относится к своим обязанностям (в частности, два дня не обращал внимания на дохлую кошку, валявшуюся около дома Мариетты); сообщения о ведовстве, колдовстве и чернокнижной магии (особенное подозрение вызывали цыгане, приехавшие на рождественскую ярмарку); угрозы побить угольщиков, если те снова поднимут цены на свой товар; чистосердечные стремления выразить благодарность за работу Совета или высказать свои замечания по его работе в уходящем году, – и многое, многое, многое другое.

Помимо приема посетителей надо было еще заниматься текущими проблемами городской жизни, поэтому перед сном у Ульриха не хватало сил даже на то чтобы прочитать до конца «Отче наш»: он засыпал на словах «и прости нам долги наши».

…В ночь перед праздником метель, бушевавшая два дня подряд, стихла, небо прояснилось, на нем заблистали яркие звезды. В эту ночь, святую ночь, бесилась нечистая сила в преддверии своего неизбежного конца. По народному поверью, легион чертей выходил сегодня на землю с наступлением темноты, чтобы смущать христианские души, а потом, с первыми лучами солнца, кануть в преисподнюю.

Ульрих передернул плечами и остановился. Он посмотрел на небо и огляделся по сторонам. В небе не было видно никакой нечисти, на светлой от снега улице – тоже. Но за черными окнами домов могло скрываться все что угодно. Как знать, может быть, вон в том доме живет ведьма, а в том – человек, продавший душу дьяволу.

Однажды, во время обучения в университете, Ульрих был свидетелем злобы сатаны. Князь Тьмы искушал студентов богословского факультета довольно часто, преимущественно вином и женщинами. Некоторые из будущих богословов не могли устоять и поддавались, но Ульрих держался крепко, и тогда сатана решил испугать его. Ночами в маленькой темной комнатушке Ульриха стал сгущаться воздух, и в этой тяжелой густоте угадывалось присутствие чего-то невыразимо страшного.

Ульрих творил молитву, очищал комнату огнем церковной свечи, даже (стыдно сказать!) кропил святой водой и развешивал на стенах кусочки реликвий. Помогало мало – дьявол продолжал свирепствовать. В одну из осенних ночей он едва не напугал непокорного студента до смерти: вначале мучил его жуткими кошмарами во сне, а когда Ульрих проснулся в холодном поту, то сатана с диким грохотом обрушил на пол книжный шкаф.

Дрожащими пальцами Ульрих высек из огнива искру, запалил трут и зажег свечу. Едва она загорелась, как Ульрих увидел, как нечто скользнуло в угол и испарилось. Следы нечистой силы были налицо: посреди комнаты валялся опрокинутый шкаф, книги рассыпались по полу, но самое странное, что ваза, стоявшая на шкафу, не упала, а непостижимым образом плавно опустилась на стол, как будто была там