взята на учет. Особое внимание следует уделить свободному времени: его лучше всего использовать для углубленного изучения Писания под руководством пасторов, которых мы направим в исправительные дома для надзора и наставления. При верном ведении дела из исправительных заведений отступники будут выходить просветленными истиной, вернувшимися к Христу, и станут в дальнейшем добропорядочными членами нашей общины, а городская казна будет получать прибыль от труда тех, кто содержится в исправительных домах.

Жан Кальвин и профессора Женевского колледжа. Неизвестный художник XVI века

Бургомистр с уважением поглядел на Жана.

– Само небо послало вас к нам, – прочувствованно произнес он.

– Лучше говорить не небо, а Провидение. А еще лучше – Бог, – сказал Жан.

– Сам Бог послал вас к нам, – послушно повторил бургомистр.

– Все в руках Его и Его благодарите за все, – Жан возвел глаза вверх.

– Обязательно поблагодарю в вечерней молитве… Однако, что делать с монахинями? – спохватился бургомистр. – Французы из известного вам города, где также победила наша вера, поступили с ними довольно странно. Старух они объединили в гильдию сиделок, ухаживающих за больными и немощными, а молодых монахинь обучают – за счет города! – ремеслам. Женские ремесленные цехи, вы можете себе такое представить? Женский цеховой Совет, женщины – старейшины цеха, женщины – члены городской корпорации ремесленных цехов! Эдак французы и в Городской Совет женщин станут выбирать!

Бургомистр расхохотался, представив себе эту картину.

– Там заправляет Ульрих? – спросил Жан, не скрывая презрения. – Бедные мои соплеменники, боком им выйдет его верховенство!

– Полностью с вами согласен, герр Жан. Но что же нам делать с монахинями?

– Обратимся к Писанию, в нем есть ответ на все вопросы. Господь заповедовал людям плодиться и размножаться, при том мужчине велел Он в поте лица добывать хлеб, а женщине сказал: «К мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою». Что же тут неясного? Удел женщины – выйти замуж, рожать детей, подчиняться мужу.

– Действительно, как это мне самому не пришло в голову! Выдать всех монашек замуж, и дело с концом! – воскликнул бургомистр. – Даже для старых монахинь можно найти пожилых вдовцов. Но если кто-нибудь из монашек не согласится, как тогда быть?

– Если сам Господь вложил в женщину стремление к замужеству, как ей противиться этому? Но коли найдутся все же бунтовщицы против воли Божьей, – пусть уходят из города. Мы никого не принуждаем принимать наши порядки, – оветил Жан.

…Во время воскресной проповеди он заметил на первых скамьях рослую молодую девушку. Белокурая, румяная и пышногрудая она выделялась среди худосочных женщин, которые сидели справа и слева от нее.

После проповеди Жану пришлось отвечать на различные вопросы, на редкость однотипные, преимущественно по семейным делам. Белокурая девушка не уходила: вот уже Жан остался один, а она все стояла перед ним.

Он вопросительно посмотрел на нее.

– Герр Жан, помогите мне, – сказала она; голос ее был бархатистым и приятным.

– Что с вами случилось, сестра? – устало спросил Жан.

– Меня зовут Катарина. Я – бывшая монахиня. В монастырь меня отдал дядя, который был моим опекуном после смерти родителей, но у меня никогда не было охоты к монастырской жизни. Теперь, когда монастыри закрыли, я свободна, слава богу! Живу пока со своей подругой, тоже бывшей монашкой, у ее двоюродной тетки. А мой дядя отказывается отдать мне наследство моих родителей. Помогите, герр Жан.

– Обратитесь к вашему пастору. Если все обстоит так, как вы говорите, он побеседует с вашим дядей о недопустимости подобного поведения. Не подействует – пастор поможет вам добиться правды в суде.

– Благодарю вас, герр Жан, – девушка продолжала стоять перед ним.

– Что-то еще?

– Вы выдаете замуж монахинь; у моей подруги уже есть жених, а вот у меня никого нет.

– Я не сваха, – сказал Жан. – Мы, зная своих прихожан, вели беседы с теми мужчинами, которые были готовы жениться, и многие женились, но специально женихов мы ни для кого не подыскиваем.

– Извините, герр Жан, – Катарина неуклюже присела в поклоне. При этом она приподняла юбку больше, чем следовало, и Жан увидел ее туфельки и обтянутые чулками ноги до щиколоток.

Ему вдруг стало жарко. Быстро отведя взгляд, он неожиданно для себя выпалил:

– Но я постараюсь вам помочь.

* * *

Народные гуляния, которые всегда проходили в начале мая, были отменены с этого года. Духовная Коллегия сочла их языческими и греховными.

«Украшение деревьев на майские праздники пестрыми лентами, флажками, бусами, и тем более, хороводы вокруг этих деревьев, сопровождающиеся народными песнями, – безусловно, являются пережитком язычества», – говорили пасторы. «Достойно всяческого сожаления и поведение людей во время сих празднеств, – продолжали они. – Плотская страсть бесстыдно выставляется напоказ; мужчины и женщины разнузданно и неистово предаются разврату. Пьянство считается за добродетель; к вечеру трудно найти хотя бы одного трезвого человека, а многие напиваются до смерти».

Вердикт Духовной Коллегии был однозначен: «Запретить!» – но она решила все же сохранить два выходных дня в начале мая.

Провести выходные, однако, следовало благочестиво и с пользой для души. План их проведения был составлен заранее и передан Городскому Совету для практического воплощения и обеспечения надлежащего порядка.

В утренние часы и до обеда были запланированы проповеди, для чтения которых привлекались лучшие пасторы города, в том числе из состава самой Коллегии. Жан, например, должен был прочитать проповеди в трех округах. После проповедей предполагались, как обычно, беседы с прихожанами и ответы на их вопросы.

Затем – обеденное время. Обеспеченные горожане проведут его за семейным столом, а для бедноты будет организована раздача бесплатной похлебки на площадях.

После обеда прихожане во главе со своими пасторами должны будут проследовать в залы и на открытые площадки, где займутся хоровым пением. Заучивание текста и предварительные репетиции шли в течение марта-апреля, а за лучшее исполнение назначался денежный приз. Оценивать мастерство исполнителей должны были члены специально созданной комиссии под председательством господина бургомистра.

Второй день праздника ничем не отличался от первого, за исключением того что петь будет только один хор, объявленный оценочной комиссией победителем по итогам предыдущего дня. Этому хору и вручит приз господин бургомистр, после чего празднества закончатся.

…Второй день майских праздников подходил к концу. Площадь около здания Городского Совета была запружена народом. На сцене выстроился хор, которым дирижировал Жан. По единодушному мнению членов оценочной комиссии, именно этот хор выступил лучше всех и поэтому заслуженно стал победителем.

По знаку Жана хор исполнил благодарственный гимн Спасителю, и площадь возликовала. У многих зрителей в глазах стояли неподдельные слезы.

Бургомистр вытер лицо и лысину платком, взошел на