имперцы, — Ада, поднеся свою чашку ко рту, с наслаждением вдыхала ароматный запах. — Этот готовили на песке, самый древний и самый правильный способ готовки на моей родине. Ах, знала бы ты, какой вкус получает на красных песках…

Девушка решительно сделала глоток и с наслаждением смаковала послевкусие, чуть ли не мурча, как кошка. А я вот ее удовольствие не стремилась разделять. Памятуя свои ощущение от первого знакомства с кофе, я осторожно, с недоверием, попробовала напиток и почти сразу же закашлялась. Кофе был крепким и горячим настолько, что я чуть не обожгла себе язык. Горечь сразу же ударила по вкусовым рецепторам, перебивая все остальные ощущения, и я поморщилась.

— Попробуй это, — Ада пододвинула ко мне пиал с нарезанным небольшими кубиками десертом. Алханат-альхув был сладким, со сливочным привкусом, очень нежным и воздушным, с прослойкой из теплого шоколада, который теперь растекался во рту, перебивая кофейный привкус.

— А теперь попробуй еще один глоток, — девушка улыбнулась, а я рискнула последовать ее совету.

И… удивительно. Теперь, хотя я все еще чувствовала горькое послевкусие, оно быстро уходило, раскрывая другие оттенки напитка. Я отчетливого чувствовала корицу и бадьян, но все остальное сливалось вместе с кофе, каким-то чудесным образом скрывая его недостатки и подчеркивая достоинства. И хоть все равно я не могла сделать не больше одного маленького глотка, напиток раскрылся для меня с абсолютно другой стороны. А восточные сладости лишь помогали ему раскрыться и притупить горечь, делая вкус еще насыщенней. Удивительное сочетание.

Если бы не набелитка, мне бы никогда не довелось такое попробовать. Я вдруг поняла, как мне сложно открывать для себя что-то новое. Привыкнув жить с четко выстроенными самой собой границами, с четким разделением всего и вся, что и забыла, что в мире есть и другие вещи, которые оставались далекими и непостижимыми. Словно бы выстроила стену между собой и окружающим миром, из-за которой я могла наблюдать со стороны без опаски для себя.

Мы не общались с братом много лет, но не попыталась узнать его. Я видела в нем только повзрослевшего паренька, который играл с младшей сестрой и водил ее на скалистые утесы в тайне от отца, чтобы нырять в море. Но теперь это был взрослый мужчина, со своей жизнью, проблемами и интересами. Точно так же я судила и Каталину, и Софию, и даже Максимилиана, не пытаясь взглянуть на все с другой стороны. Потому что не хотела. Потому что это не укладывалось в мою картину мира. Так может, это со мной что-то не так, а не с ними?

Я попросила завернуть с собой немного сладкого, и на выходе, торжественно вручила картонную коробочку Яну. Тот с удивлением принял ее и не без удовольствия распробовал сладкие кубики алханат-альхува, поблагодарив за угощение.

Мы продолжили нашу прогулку, не торопливо шагая по улочкам, заглядывая в приглянувшиеся нам прилавки. После беседы в кафе я не пыталась думать о том, чтобы подобрать что-то полезное или то, что может понравится Лео, но и никак не могла приглядеть ничего, что привлекло бы меня.

Так, уже постигнув некоторое отчаяние и смирение, мы зашли в небольшой просторный антикварный магазин. Продавец что-то рассказывал престарелой даме и ее сопровождающей, не сильно обратив на вошедших клиентов внимания. Старушка, судя по всему, уже была слаба слухом, и продавец терпеливо и громко пытался ей что-то объяснить. Пока он был занят, я без особого интереса оглядывала товар.

— Могу я чем-то помочь вам, госпожа?

Голос принадлежал второму продавцу, постарше, чем первый. Одинаково пышные завитые усы подсказывали, что они были родственниками. Может, отец и сын?

— Я ищу подарок для своего брата, — начала я, удивленно глядя в улыбающееся морщинистое лицо.

— Конечно! — заверил он. — Для меня будет большой честью помочь подобрать презент для самого Леонарда Кустодес.

— Вы знаете моего брата? — ошарашенно спросила я, тут же покорив себя за свою глупость. Конечно же, он же из Золотой гвардии, тут все их имена знают… Я никак не могла привыкнуть к такой известности своего брата.

Продавец снисходительно улыбнулся, видимо, решив, что это забавная шутка.

— Я же не настолько стар, чтобы не различить гербовые цвета, сеньорита. Я родом с земель графа Ривьера, и помню еще старого герцога Эрнеста. Хоть мы и не живем в Веасе уже многие годы, имена наследников Великого Дома, нам хорошо известны.

Мужчина жестом подозвал меня к одному из стеллажей, на которых были представлены декоративные предметы — позолоченные курительные трубки, шкатулки и табакерки, рамки, карманные часы и прочая мелочевка. Все то, что мы видели в десятке магазинов до этого…

— Конечно, офицер, да еще и такого статуса, как ваш глубокоуважаемый брат, вряд ли найдут нечто примечательное в подобных местах, — начал продавец, показывая мне одно изделие за другим. — Молодые люди предпочитают в подарок искусное оружие, но может быть вас заинтересует что-то из этого…

Пока он аккуратно доставал с полок предметы, мой взгляд упал на два парных перстня. Спрятанные где-то в самом углу полки подальше от глаз посетителей, словно бы никому не нужные, они серебрились уже успевшим потемнеть металлом на витиеватых узорах. Словно два наблюдающих за мной разноцветных глаза сверкали инкрустированные камни — один лазурный, другой — ультрамариновый. Почему-то один взгляд на них навевал мысли о доме…

— А-а-а, — понимающе заулыбался продавец, заметив, что привлекло мое внимание. Он усмехнулся. — Недаром говорят, что родные вещи сердце всегда узнает.

— Простите?.. — непонимающе переспросила я.

— Это парные печатки из Веаса, — он аккуратно достал небольшую черную подушечку, на которой лежали перстни. — Наши ювелиры, увы, нынче не в моде, но стоит отдать должное их изобретательности. Они лежат тут уже многие зимы, и я уже отчаялся их продать, но теперь думаю, что они просто дожидались своего владельца. Вот, посмотрите сами.

Он взял один из перстней в руку, тот, что с лазурным камнем. Узоры были мягкие и изящные, как летние волны, мягким прибоем накатывающие на берег. Продавец слегка надавил на камень, внутри щелкнул механизм, и крышка с камнем отскочила в сторону. Внутри на плоской поверхности печаткой был выгравирован замысловатый орнамент, в котором я без труда узнала часть нашего фамильного герба — щит.

— Белое золото, — начал описывать изделия старик, крутя в пальцах открытую печатку так, чтобы перстень заиграл всеми бликами. — Камни-близнецы, марион и темпесис. Слышали когда-нибудь о таких?

— Отвердевшее море, — почти шепотом произнесла я, беря в руку второй перстень. Гравировка и узоры на нем были более хаотичные, словно морская буря.

— Да, у нас эти минералы называют именно