– Врет Козин, что не попал в Дьявола, пожалел он его! – крикнул Розов. – Знаю я его мыслишки. И стрелок он лучший средь нас. Врет!

– Не похоже, что врет, сами видите, сколько нахлопал волков. Не каждому такое под силу. Могли и порвать его. Волки гонные, опасно.

– Э, черт! – выругался Безродный. – Знай я точно, кто подрезал ошейник, на месте бы убил.

– Тебе не привыкать, – хмуро бросил Козин.

– Ладно, будя языками молоть, не пойман – не вор. Ругань – помеха делу, – остановил спор Гурин.

Подбежали еще загонщики, наперебой заговорили:

– Дьявол-то, Дьявол-то чисто жеребец махал по снегу. Думали, на нас бросится, но все обошлось. Но пужнул Машку розовскую, она сорвалась с повода и удрала наперед волков. Не съели бы!

– «Не съели бы!» От той Машки, пока мы тары-бары-растабары, давно уже одни косточки остались, а может, и их проглотили волки. Для них и кости – еда. Как же не уберегли коня, – посуровел Гурин.

– Убереги. Дьявол так рыкнул на нас, что мы едва на дерева не полезли!

– Хватит, пошли на табор и будем завтракать. На тощий желудок не думается, – сказал Гурин.

Завтракали молча. После завтрака поехали по следам волков. Они вели в деревню. В трех верстах от табора нашли кости от кобылы. Но Розов не тужил.

– Однова бы издохла. Стара уже.

Такое он мог сказать. Безродный хорошо заплатил за подлое дело – за гурийских овец – и вернул долговые расписки.

Безродный пообещал охотникам за шкуру Дьявола сто рублей.

Козин усмехнулся и сказал:

– Дешево же ты ценишь свою-то. Ить Черный Дьявол – это твоя погибель. Цыгане зря не скажут.

– Брось, Федор, собак дразнить, – остановил Козина Гурин. – Аль не видишь, что человек в накале?

Черный Дьявол провел стаю по пробитой тропе, затем вышел на Голубую речку, там снегу было меньше, и увел волков в сторону Зеркального озера.

Охотники подкормили коней в деревне, чуть передохнули и с новыми силами погнались за стаей, за Черным Дьяволом.

А тут ветер начал крепчать. Снежные вихри низко стлались над сопками, летели к морю размочаленные тучи, гнулись и скрипели деревья, стонала тайга. Быть буре.

– У меня есть думка, – сказал Розов, – что буря загонит волков в землянку корневщиков, что стоит на Нерпичьем ключе. Дьявол все же собака. Спорим, Егорыч, заведет! Там мы его и прихлопнем.

– Спорим, – вяло согласился Безродный. – Если заведет, то я ставлю на всех десять четвертей спирта, а нет, то ты ставишь за меня. Лады?

– Лады.

Розов не ошибся. Дьявол повел стаю к землянке. А буря уже ломала деревья, гнала снег, наметая сугробы. Дьявол потоптался у двери, не смея войти. Но из землянки не доносился запах человека, там давно никто не жил.

Дьявол устал. А тут еще буря. И он осмелел и вошел первым в землянку. За ним вошла волчица, а следом и вся стая. Волки во всем верили вожаку. Они растянулись у стен, дремали, пережидая бурю…

Следы зверей охотники просматривали далеко: они вели к землянке. Розов ликовал:

– Там Дьяволина! Землянка просторная, на два окна. Подходить надо со стороны двери и окон – с трех сторон.

Безродный разделил охотников на три партии и велел осторожно подходить к землянке. Снова всем дал наказ, чтобы стреляли только в Черного Дьявола. Без него волки сразу уйдут из этих мест.

Тайга гудела, трещала, глушила шаги охотников.

Безродный и Розов выстрелили враз. Из землянки волки ринулись в двери, двое хотели уйти через окна. Началась такая пальба – немудрено было подстрелить друг друга, ведь в волков палили со всех сторон.

Случайным выстрелом ранило Розова. Пуля задела ногу, будто кто поленом ударил по ней, содрала кожу. Розов упал и истошно завопил:

– Убили! Ой, мама, убили!

– Цыц ты, козел-оборотень! – крикнул Гурин. Но тут же сбросил дошку, оторвал рукав рубахи, располосовал его на ленты, задрал Розову штаны и умело перевязал рану.

– Вставай, рана – пустяк, больше крику. Считайте добычу!

– А чо считать, ушел только один волк.

Охотники начали стаскивать волков в кучу. Черного Дьявола среди убитых не оказалось.

– А, в бога мать! – взревел Безродный. – Это из-за тебя, Розов, упустили Дьявола. Кто его видел?

Все молчали.

– След ищите!

– Пустое, след тут же буря заметает, аль не видишь. А потом мы все ногами истолкли. Дьявол, может быть, и в землянку не заходил. Зашел нам вслед, а стаю здесь оставил. Так он уже делал с нами, – подал голос Розов.

Охотники зашли в землянку. Кто сел на нары, кто опустился на брошенные чурки дров. Стирали с лиц снег и пот, молчали, каждый по-своему переживал неудачу. Федор с трудом сдерживался, чтобы не сказать что-то едкое в адрес Безродного. Розов кривил губы не столько от боли, сколько для того, чтобы разжалобить охотников. Все сидели в расслабленных позах. Ружья стояли у стен. Кое-кто из охотников переобувался, другие свертывали цигарки из махры.

И тут из-под нар выскочил Черный Дьявол, опрометью бросился в дверь. Безродный сидел у двери на чурке, он непроизвольно выбросил руку вперед, чтобы задержать Дьявола. Клацнули зубы, и Безродный, взвыв от боли, покатился на пол. Все подались назад. Но враз вскочили, начали хватать винтовки, берданы, путаться, затем гурьбой сыпанули к двери, вышла давка. Раздались запоздалые выстрелы, а Черный Дьявол уже был за орешником, пули давали рикошет. Бросились за ним. Но куда там: пес нырнул в распадок и скрылся.

– Погодите, а ведь от нас ушла волчица, – осмотрев волков, сказал Гурин. – Теперь Дьявол ушел за ней. Обманул нас.

Безродный выл от боли, метался, кричал на охотников:

– Все вы стервы, гады! Все только и делаете мне назло! Отпустили Дьявола!

– А ну не стервись! – сжал кулаки Гурин. – Ведь ты тоже был с нами. А потом, разве можно остановить зверя рукой. Не ругайся, мы ить до поры до времени терпеливы, можем взорваться и накласть тебе по шее.

– Почему никто не заглянул под нары? – не унимался Безродный.

– Кто же тебе помешал это сделать? – щуря глаза, заговорил Козин. – Я же сказал, что еще не родился тот человек, который убьет Дьявола. И не гады мы, не стервы мы. А ты – то и другое. Ты пострашнее будешь дьявола, Черного Дьявола. Слыхал, на Тетюхинском руднике бунтанули горняки? Бринер от страха бежал в город, за подмогой побег. Ты думаешь, мы такое сделать не можем? Ведь ты опутал нас долгами, как тенетами. Это как называется? Грабеж и бандитизм. Вот что, давайте здесь все и выскажем Безродному. Первое, Безродный должен установить твердые цены на пушнину: колонок по пятерке, соболь по тридцать рублей, белка за два рубля. Панты по той же цене, что и в Спасске. Если согласны, то нонче соберем сход и поговорим.