Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Заметив, что я тоже смотрю в том же направлении, Ленка зло и насмешливо прищуривается.
– Ты, я вижу, времени даром не терял?
– А ты? – вопросом на вопрос отвечаю я. – Где ты была?
Ленка ничего на это не отвечает, может, потому, что замечает наконец-таки неподалёку от нас распростертое тело Жорки.
– Жорка… что с ним? Почему он лежит? Он…
Близкий раскат грома напрочь заглушает последние её слова.
– Он что, мёртв? – стараясь перекричать громовые раскаты, Ленка почти кричит. – Кто его убил? Ты?
Я ничего не отвечаю.
– А Сергей… он жив?
– Нет, – говорю я почти спокойно. – Оба они мертвы…
– Зачем?! Зачем ты убил их?! Что они тебе сделали?!
Это уже слишком!
Ленка смотрит на меня с ужасом и отвращением. Несмотря на порядком уже сгустившиеся сумерки я явственно различаю на её бледном, без единой кровинки лице весь этот ужас и всё это отвращение. А из-за выступа скалы появляется Витька.
Увидев меня, он вздрагивает и останавливается.
– Что произошло?
В голосе Витьки странное какое-то напряжение.
– Что тут стряслось такое?
Я гляжу на него и молчу. – Он их убил! – медленно, почти по слогам произносит Ленка. – Он убил их обоих, представляешь!
– Убил?
С минуту, наверное, Витька внимательно и даже недоуменно смотрит на меня… потом до него словно доходит истинный смысл Ленкиных слов.
– Убил!
Я продолжаю смотреть на Витьку и, не выдержав этого моего пристального взгляда, Витька первым опускает глаза.
– Ты ведь всё знаешь, Витёк! – тихо говорю я. – Зачем ломать комедию?
– Не понял!
Витька заметно нервничает и явно переигрывает, стараясь выглядеть абсолютно ничего не понимающим. А я…
Я бы мог сказать ему многое…
И о том, кто он такой есть на самом деле, и о том, что Жорка, возможно, был бы жив, если бы он тогда… по трусости или по иной какой причине…
Я многое мог бы сказать ему…
И я ничего не мог ему сказать. Не до того мне сейчас было.
Ибо сама земля под моими ногами вдруг вздрогнула и, странно покачиваясь, понеслась куда-то в сторону во всё убыстряющимся бешенном темпе. И боль снова впилась мне в виски, немилосердно сжимая их раскалённым металлическим обручем.
И, словно дожидаясь именно этого момента, небо обрушило на нас сплошные потоки холодной, почти ледяной воды.
И боли уже не существовало в моём теле, вернее, всё тело моё было одним сплошным комком пронзительной этой боли. И больнее всего было почему-то не в плече даже, а где-то в области грудной клетки, там, где отчаянно билось-трепыхалось измученное моё сердце…
Последнее, что я увидел: Лерка, по-прежнему обнажённая до пояса с прижатой к груди кожаной своей курточкой. Потом земля вокруг полыхнула красивым оранжевым сиянием, и всё исчезло. И я вновь провалился в уже знакомую мне чёрную бездонную пропасть… и падать в неё было совсем даже не страшно… наоборот, скорее…
Ибо это было забвение…
Отступление
Профессор
– Ну и? – спросила Нина, когда профессор вновь занял своё место в машине. – Ничего нового?
– Ничего. Хотя…
Профессор порылся в кармане, вытащил оттуда сложенный вчетверо тетрадный листок, торопливо его развернул. – «Каменный брод»… где это, ты не знаешь?
– «Каменный брод»? – Нина задумалась. – Это речка такая, кажется…
– Речка?
– Да, небольшая такая речушка. И, кажется, не так и далеко от нашего «Солнышка». Они что, туда поехали?
Профессор ничего не ответил… впрочем, всё и так было ясно.
– Только где же нам их искать? – задумчиво проговорила Нина. – Речка эта, она не такая и маленькая. Где они там быть могут?
– Не знаю! – несколько раздражённо пробормотал профессор, с силой нажимая на стартер «Уазика». – Да заводись же ты, колымага чёртова!
Оглушительно взревев, машина наконец-таки рванула с места.
* * *
Пропасть была чёрной и бездонной.
Она была настолько чёрной и настолько бездонной, что даже представить себе большую черноту и большую глубину было просто невозможно.
Пропасть была чёрной, но это была какая-то особенная чернота. Она вся светилась ослепительно чёрным светом.
Пропасть была чёрной и бездонной, но я уже не падал в неё… я всплывал. Словно пловец, стремительно выплывающий из толщи воды на поверхность: к солнцу, к небу, к чистому воздуху… я поднимался из бесконечных мрачных глубин к поверхности своего сознания и осознал, наконец, что вновь, в который уже раз обманул надежды костлявой дамы с косою…
В который раз уже, умирая, я остаюсь жить…
Некоторое время я просто лежу с закрытыми глазами и словно заново привыкаю к полному отсутствию боли. А боли и в самом деле нет совершенно… и это странно и непонятно. А ещё я лежу на чём-то мягком и удивительно ароматном…
Потом я открываю глаза и сквозь полумрак, царящий вокруг, различаю над собой чёрный неровный потолок пещеры. Оказывается, я в пещере… а я уж, было, надеялся, что проснулся наконец-таки от кошмарного своего сна, который…
Который вовсе не был сном, ибо ко мне медленно, какими-то неровными толчками начинает возвращаться память. Словно кто-то невидимый раскручивает перед моим мысленным взором всё то, что произошло вчера…
Известие о Наташе…
Смерть Серёги…
А потом… что же было потом? Ах да, потом был Жорка…
Возле моего изголовья слышаться вдруг чьи-то лёгкие осторожные шаги. Я пытаюсь повернуть голову в ту сторону и, наконец, мне это удаётся.
– Лерка? Ты?
Передо мной и в самом деле Лерка… но с ней произошли какие-то перемены, какие-то определённые изменения произошли в Леркиной внешности со времени нашей последней встречи. Я даже не сразу и понимаю, что же с ней не так…
Ну, исхудала здорово… но ведь и не была она особенно толстой. Ярко-рыжие волосы Лерки выглядят сейчас тусклыми и всколоченными до невозможности… ну это и понятно. Чёрная курточка, аккуратно застёгнутая да самого подбородка…
Снова не то!
Лерка смотрит на меня испуганными, широко раскрытыми глазами и молчит. Впрочем, взгляд её, скорее, не испуганный, а изумлённый. Я тоже молча смотрю на Лерку, и лишь теперь до меня доходит, что же с ней не так…
На лице Лерки, грязном и здорово осунувшемся, ни следа не осталось от страшных вчерашних побоев. Ни синяков, ни ссадин… впрочем, даже если и не вчера это было, а позавчера, следы побоев не проходят так быстро…
И моё плечо, я даже не чувствую его почему-то…
А Лерка подходит ещё ближе, низко наклоняется надо
