Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не удержавшись на ногах, Жорка падает и, зарычав от боли и ярости, бросается уже ко мне и… вновь кубарем летит на твёрдый гранит площадки.
– Успокойся, Жорик! – говорю я, изо всех сил стараясь держать себя в руках. – Не надо! Просто успокойся!
– Я тебя сначала успокою, сволочь!
Глаза у Жорки налиты кровью, лицо искажено ненавистью. Страшное, невменяемое лицо…
«Надо его как-то связать! – мелькает у меня в голове здравая мысль. – Просто связать… пусть полежит, успокоится, в себя придёт».
Если б не левая эта, ни к чёрту не годная моя рука, я б, наверное, и сам, в одиночку, легко справился с Жоркой. Но в данных, конкретных обстоятельствах…
А где же Витька?
Как же не хочется мне обращаться к нему за помощью… не хочется, но что поделаешь!
– Витька! – кричу я. – Витька, ты где?!
Лицо Жорки перекашивает вдруг не злобная даже, гнусная какая-то ухмылка.
– Ага, сейчас он к тебе прибежит! Он там, наверху, дуру твою трахает, пока ты тут щёлкаешь еб…
Мой кулак заставляет его замолчать. Жорка вновь опрокидывается навзничь, и снова вскакивает на ноги ещё более разъярённый. Но бросается он не ко мне, а почему-то назад, к пещере. Нагибается на мгновение и…
Теперь в правой руке Жорки блестящей серебряной рыбкой сверкает нож. Серёгин нож и, не успевшая ещё и свернуться по-настоящему Серёгина кровь на широком голубоватом лезвии…
А вот этого-то я и не предусмотрел!
– Сейчас ты мне за всё заплатишь, гад!
И, как назло, тело моё словно чужое… оно на удивление непослушно мне сегодня… оно словно и не моё вовсе. И рука, левая моя рука… я её почти не ощущаю, вернее, ощущаю лишь боль, которая от неё исходит.
А ещё кружится и чертовски болит голова… она прямо-таки раскалывается от боли.
А Жорка, выставив перед собой нож, начинает приближаться ко мне мелкими осторожными шажками. Приблизившись, он делает быстрый, едва уловимый выпад, промахивается, отскакивает назад…
Вот оно, свершилось!
Всё то грязное, тяжёлое, застывшее… всё то, что до самого крайнего предела заполнило собой, казалось, даже сам воздух вокруг… всё это вдруг резко и разом прорвалось, обрушилось на нас сверху… сконцентрировалось на хищном блестящем лезвии в Жоркиной руке…
А Витька как сквозь землю провалился! Или он почему-то не расслышал моего крика о помощи… или, что более вероятно, хорошо всё расслышал, но по какой-то причине не спешит оказать мне эту самую помощь…
По причине собственной своей трусости, или…
Или Жорка прав и Витьку сейчас не до меня?
Жорка вновь бросается в атаку, взмахивая ножом.
С трудом парируя быстрый коварный удар, направленный куда-то в низ живота, я мигом изворачиваюсь и тут же наношу ответный удар ногой в голову. Удар достигает цели и Жорка вновь опрокидывается на камни.
Плохо, что при этом он не выронил нож!
Ещё хуже то, что последние силы покидают меня окончательно и бесповоротно. В глазах моих совершенно темно, я с трудом превеликим различаю сгорбленную Жоркину фигуру… и земля вокруг меня словно живая пустилась вдруг в бешенный какой-то перепляс.
А Жорка уже снова на ногах. И вновь серебрится, играет в правой его руке зловещее широкое лезвие. В глазах Жорки, доверху наполненных злобой и мутью, я явственно читаю свой смертный приговор.
Витька! Где Витька?!
Его всё нет и нет…
Гладкое, чуть голубоватое лезвие ножа – зловещее и холодное. Оно словно гипнотизирует меня, я не в силах оторвать взгляда от его нетерпеливого хищного блеска.
– Витька! – кричу я что есть силы, всё ещё на что-то надеясь. – Витька!
А Жорка не спешит. Он ещё побаивается меня, он не знает ещё, что сейчас я ни к чёрту не годен, совершенно даже ни к чёрту. Я и передвигаюсь то с трудом, каждое резкое движение тотчас же отзывается в истерзанном моём мозге тысячекратно усиленной болью. Моё счастье, что Жорка об этом ещё не знает…
Но он узнает и уже скоро. Об этом так легко догадаться.
И тут неожиданная злость вспыхивает во мне, охватывает всё моё существо. Я не хочу вот так, беспомощно и обречённо следить за голубоватой холодной смертью в чужой руке, не хочу умирать вот так, глупо и беззащитно, словно баран на бойне! Я хочу жить!
Ради Ленки! Хотя бы ради неё…
Ведь если Жорка…
Я отгоняю саму даже мысль об этом.
А с Витькой я разберусь! Не сейчас, после. Я объясню ему, что к чему, я отобью у него охоту к этому самому! На долгое время отобью!
Жорка бросается на меня… в который уж раз он бросается на меня и каким-то чудом я успеваю-таки увернуться от смертоносного его выпада. И не просто увернуться, а ещё нанести ответный удар ногой прямо в локтевой сгиб.
Удар мой слабый, скользящий, но он всё же выбивает нож из руки Жорки. Нож, сверкнув в воздухе, падает куда-то среди каменной россыпи, а я, потеряв равновесие и самые последние остатки сил, тоже опрокидываюсь спиной и затылком на чёртовы эти камни.
Больно ударившись головой и искалеченным левым плечом о массивный гранитный обломок я на какое-то мгновение теряю сознание, а когда вновь прихожу в себя – вижу над собой Жорку. В руках у него увесистая суковатая дубинка, и он уже успел взмахнуть ею с явным и откровенным намерением надвое раскроить мне череп. И нет сил просто поднять руку, чтобы хоть как-то защититься…
– Получи, гад!
И вновь каким-то чудом я успеваю откатиться в сторону. Это спасает меня от неминуемой гибели, но суковатая эта деревяшка всё же успевает вскользь задеть мою голову. Сила удара такова, что от жгучей боли у меня перехватывает дыхание, из рваной раны на виске обильно хлещет кровь. А Жорка вновь вскидывает дубинку и я невольно зажмуриваюсь, чтобы не видеть последнего…
– Не смей!
Это Лерка. По-прежнему голая, в одних только узеньких чёрных трусиках со смешными оборочками, она вдруг повисает на Жоркиной руке… отчаянно, обеими руками вцепилась она в его руку и все попытки Жорки освободиться ни к чему не приводят. Тогда он, зарычав от бешенства, бьёт её наотмашь по лицу свободной левой рукой.
– Получи, сука!
Лерка падает на землю, а Жорка, внезапно напрочь забыв обо мне, изо всей силы лупит её ногами, не давая подняться.
– На! Получи! Ещё получи! Курва паршивая! Ещё желаешь?!
Отчаянный крик Лерки словно вновь
