Вся боль покидала меня на выдохе, воспламеняясь на вдохе.

Грудь пекло так, словно мое сердце залили бензином и бросили в него спичку.

Пусть горит сильнее, ярче. Отмирает, уходит. Пусть от дурных воспоминаний и от всего старого останется только пепел.

Дэниел прав.

Уходя — уходи.

Невозможно отказаться от своей зависимости лишь на время. Если бросать, то навсегда. Закодироваться, сжечь внутри, избавиться. И больше не провоцировать в себе желание вновь окунуться в его грешный омут.

Я до конца не понимаю, что я теперь чувствую к Дэниелу. И это уже не так важно, потому что эти чувства — далеко не счастье.

Но что вызывает во мне счастье? Теперь, когда мне совершенно не хочется наркотической эйфории? Не хочется легких денег и славы? Может сейчас — самое время задать себе правильные вопросы и познакомиться с собой настоящей?

Когда, если не сейчас?

Чего я хочу?

В чем я раскрою свой потенциал?

А может Нью-Йорк — не мое место?

Какой мужчина мне нужен, в конце концов?

Но прежде, чем начать думать об отношениях, мне бы хотелось стать счастливой и полноценной самой по себе.

Без чужих денег, без купленной славы, без поддержки, за которую тебе предъявят счет после.

От всех этих новых и разрывающих мозг мыслей меня отвлекает внезапный звонок. Я сильно удивляюсь, когда вижу на экране старый телефон Алекса, который он использовал до тюрьмы.

— Привет, Ри, — взволнованно, с трепетом.

— Привет, Алекс…, — бросаю максимально растерянно.

— Ты, наверное, удивлена, почему я звоню тебе с этого номера.

— Есть немного.

— Меня только что выпустили. Пока с ограничивающим браслетом, до решения суда. Мой адвокат, сказал, что доказательства моей невиновности гарантируют то, что в тюрьму я не вернусь. Я имею в виду, экспертиза показала, что те таблетки оказались не наркотиком, а обычным успокоительным лекарством…

Конечно. Лекарством. Ну да.

— Не знаю, почему он вдруг передумал…

Я тоже не знаю.

Проклятье. Дэниел, что ты творишь? Просто так спасаешь Хоупа? Или потребуешь мою душу взамен?

Я замолкаю, словно воды в рот набрала. Просто не нахожу слов, стараясь прикинуть в уме совершенно разные версии.

— Я…я так рада, Алекс. Так счастлива, что ты на свободе, — с легкой улыбкой, произношу я. — Сегодня — отличный день для того, чтобы начать все сначала.

— Я хотел сказать тебе то же самое. Точнее, предложить, — мягко засмеявшись, отвечает Хоуп. — Встретимся? Прямо сейчас. Точнее, вечером. Мне нужно принять душ.

— Нет, Алекс, — довольно твердо вдруг отказываю я. Настолько резко, что эту фразу можно легко принять за хамство и грубость.

— Но…почему? Я думал…, — осекается Алекс, когда я одним выстрелом сжигаю его воздушные замки.

— Я не хочу тебя видеть, Алекс, — четко обозначив свою позицию, чеканю я. — Точнее никого, из своей старой жизни. Я безумно счастлива, что ты на свободе. Я, правда, очень за тебя рада. Но я…не хочу…не хочу…

— Чего ты не хочешь, Ри? — уже с наездом возражает Алекс. — Ри, послушай…я все сделаю, чтобы…

— Не хочу слушать, Алекс, — качаю головой я, приняв окончательное решение. Как бы больно мне ни было, я должна. — Я думаю, мне пора начать жить без токсичных людей. И тебя я тоже к ним отношу. Больше, я не хочу иметь ничего общего с миром пяти семей. Включая тех, кто на них работает.

И не дожидаясь его ответа, я просто сбрасываю вызов.

Наверное, из моих глаз бы сейчас вышла очередная порция слез. Но кажется, я все, до самой последней капли, выплакала.

Просидев на моем «лебедином» месте еще час, я направляюсь в гости к Ребекке и Коулу. К Ребекке точнее, но думаю, ее муж тоже будет дома. Она пригласила меня для того, чтобы отметить важное событие и сообщить пол их малыша.

— Ну как ты, дорогая? Как самочувствие? Как твой токсикоз? — заваливаю ее вопросами, проходя в гостиную Стоунэмов, расположенную на тридцать третьем этаже нового небоскреба.

— Кажется, сегодня уже получше. Не хватает приключений. Где был мой токсикоз, когда жизнь била ключом и я отправляла в тюрьму страшных преступников? Но не уверена, что не разгуляется к вечеру, — девушка встречает меня в черном шелковом пижамном костюме. — Лучше расскажи, ты как? — я крепко обнимаю ее, вдыхая аромат селективных духов.

— Дэниел выпустил Алекса, — сообщаю ей последнюю новость. — Точнее, поспособствовал этому. А я…попрощалась с обоими, — выдаю на одном дыхании.

— Почему я не удивлена? И что ты по этому поводу чувствуешь, милая?

— То, чего не чувствовала давно. Свободу, — шепчу я, взмахнув руками, так напоминающими мне сейчас крылья.

— Значит, мой подарок будет тебе очень кстати, — широко улыбнувшись, интригует подруга. — Знаешь, я хотела подарить тебе его в конце вечера. Но чувствую, что сейчас — самое время, — она протягивает мне бумагу, очень похожую на билет.

Удивленно уставившись на Бекс, я принимаю подарок. Опускаю взгляд вниз, читая одно заветное слово…

Черт возьми, это билеты в Париж.

— Что это? — немного не понимая, уточняю я. Она намекает мне на то, что мне нужен отпуск? Или мы летим вместе?

— Ты едешь в Париж. Не на неделю, не на две. Как минимум, на год, — объясняет Ребекка приказным тоном. — Ты будешь представлять мой бренд там, станешь главным криэйтером и останешься лицом последней коллекции. Так что…жду от тебя много роскошного контента с Елисейских полей, детка.

— Ты шутишь?! — мое сердце переходит на бег, а ноги сами отрываются от земли. Я подпрыгиваю на месте, соединяя ладони вместе. Губы самопроизвольно расплываются в глупой улыбке от уха до уха.

— А что, похоже на шутку? Ты же знаешь, с чувством юмора у меня проблемы, — манерно фыркая, подруга возводит глаза к потолку.

— Я не могу, не могу…принять это предложение, — тут же осекаюсь, качнув головой. — Хотя почему это не могу? Могу и приму обязательно! Боже, я так счастлива! Спасибо! Спасибо, спасибо, спасибо, — шепчу Бекс я, ощущая, как меня разрывает от переполняющих эмоций.

Обнимаю ее так крепко, насколько это возможно.

— Эй, не задуши мою жену! — в шутливой манере обращается ко мне Коул, появляясь в дверях. — Она носит под сердцем моего первого сына.

— Мальчик? — затаив дыхание, переспрашиваю я, несмотря на то, что итак все очевидно.

— Так показал тест. Срок совсем ранний…но пол уже сформирован, — немного краснея, щебечет Ребекка. В ней столько нежности, женственности и тепла сейчас, что отлипать от нее не хочется.