– Нет! – выпалила я.

Хоук закрыл глаза.

– Нет, нет, нет! – У меня заболело горло. Я прижимала руку к ране Виктера, а кровь хлестала мне в ладонь и текла к локтю. – Нет. Боги, нет. Пожалуйста. С тобой все хорошо. Пожалуйста…

– Мне жаль, – прохрипел Виктер, кладя руку поверх моей.

– Что? – задохнулась я. – Ты не можешь сожалеть. С тобой все будет хорошо. Хоук! – Я повернула к нему голову. – Ты должен ему помочь.

Хоук опустился на колени, положил руку на плечо Виктера и тихо произнес:

– Поппи.

– Помоги ему, – потребовала я. Хоук ничего не сказал и не сделал. – Пожалуйста! Приведи кого-нибудь. Сделай что-нибудь!

Виктер крепче сжал мою руку. Опустив взгляд, я увидела на его лице боль. Я чувствовала эту боль своим даром. Я была так потрясена, что даже не подумала применить дар. Я попыталась забрать боль, но не смогла сосредоточиться, не смогла найти те радостные, счастливые воспоминания. Я ничего не могла сделать.

– Нет, нет, – твердила я, закрыв глаза.

У меня не просто так этот дар. Я могу ему помочь. Могу забрать его боль, и это успокоит его, пока не подойдет помощь…

– Поппи, – прохрипел он. – Посмотри на меня.

Я открыла глаза и содрогнулась от того, что увидела. В углах его чересчур бледных губ запеклась темная кровь.

– Прости, что я… не… защитил тебя.

Его лицо расплывалось перед моими глазами. Теперь кровь из его раны не текла так свободно.

– Ты защищал меня. И по-прежнему будешь защищать.

– Нет. – Его взгляд переместился поверх моего плеча на лорда Мэзина. – Я… подвел тебя… как человек. Прости.

– Мне не за что тебя прощать, – плакала я. – Ты не сделал ничего неправильного.

Его тускнеющие глаза уставились на меня.

– Пожалуйста.

– Я прощаю тебя. – Я наклонилась и прижалась лбом к его лбу. – Я прощаю тебя. Прощаю. Я прощаю тебя.

Виктер содрогнулся.

– Пожалуйста, не надо, – прошептала я. – Пожалуйста, не покидай меня. Я не могу… Я не могу без тебя. Пожалуйста.

Его рука выскользнула из моей.

Без толку втянув воздух, я приподняла голову и принялась лихорадочно осматривать его лицо. Его глаза открыты, губы разомкнуты, но он не видел меня. Он больше ничего не видел.

– Виктер? – Я прижалась к его груди, чтобы расслышать сердце – это все, чего я хотела. Всего лишь услышать стук сердца. Пожалуйста. – Виктер?

Кто-то тихо прошептал мое имя. Хоук. Он накрыл мою руку своей. Я посмотрела на него и покачала головой.

– Нет.

– Мне жаль, – произнес он, осторожно поднимая мою руку. – Мне так жаль.

– Нет, – повторила я, делая короткие, быстрые вдохи. – Нет.

– Полагаю, Дева также перешла определенную черту со своими гвардейцами. Не думаю, что уроки вообще возымели на нее какое-то действие.

Меня накрыло ледяной волной, хлынувшей от макушки и вниз по спине. Хоук поднял голову на лорда. Его губы шевелились, и, наверное, он что-то говорил, но слова улетали прочь. Я не слышала Хоука из-за шума в ушах и жгучей ярости, вскипевшей в моих венах.

«Прости меня».

«Я подвел тебя».

«Прости меня».

«Я подвел тебя».

Моя рука нащупала металл. Я поднялась, вся в крови, и развернулась. Увидела лорда Мэзина – на нем ни пятнышка крови, ни одна прядь волос не выбилась.

Он смотрел на меня.

«Прости меня».

Он самодовольно ухмылялся.

«Я подвел тебя».

– Я это не скоро забуду, – сказал он, кивая на Виктера.

«Прости меня».

Из меня вырвалось рычание – вспышка ярости и боли, засевшей так глубоко, что она необратимо расколола что-то внутри меня.

Стремительно, как меня учил Виктер, я взмахнула мечом. Лорд Мэзин был не готов к нападению, но он двигался быстро, как любой Вознесшийся. Он выбросил руку, словно собирался перехватить мою, – и, клянусь, он думал, что сможет. Ухмылка не сходила с его лица, но ярость оказалась быстрее, сильнее, смертоноснее.

Гнев обратился в чистую силу. Даже боги не смогли бы сбежать от него, не говоря уже о каком-то Вознесшемся.

Я перерезала жилы, мышцы, а затем кость на его руке. Конечность упала на пол, такая же бесполезная, как и весь он. Он завыл, как жалкое раненое животное. Меня охватило блаженное удовлетворение. Лорд расширенными глазами уставился на кровь, бьющую из обрубка чуть выше локтя. Раздались крики и вопли, но я не остановилась. Я обрушила меч на левое запястье, отрубив руку, которой он прижимал мою к столу герцога, лишая меня последних остатков скромности, пока герцог бил меня по спине прутом.

«Я подвел тебя».

Лорд шагнул назад, споткнувшись о кресло. Его губы раскрылись, и он издал новый звук, похожий на свист ветра, когда приходит туман. Я взмахнула мечом по широкой дуге, и меч – меч Виктера – нашел свою цель.

«Прости меня».

Я снесла с плеч голову лорда Брендола Мэзина.

Тело соскользнуло на пол, а я опять подняла меч и вонзила в его плечо, в грудь. Я не остановилась. Не остановилась, даже когда крики и вопли заполнили весь окружающий меня мир. Я не остановлюсь, пока от него не останутся одни только куски.

Меня обхватили сзади и вырвали из рук меч. Я уловила аромат хвои и дерева. Поняла, кто меня держит, поняла, кто оттащил меня от того, что осталось от лорда. Но я боролась, царапалась, пытаясь освободиться. Хватка была железной.

– Остановись, – сказал Хоук, прижимаясь щекой к моей щеке. – Боги, остановись. Остановись.

Я лягнулась, ударила его в подбородок, а потом в бедро. Дернулась назад, отчего он споткнулся.

«Прости меня».

Хоук обхватил меня обеими руками, поднял и опустил так, что у меня подогнулись ноги и я не могла брыкаться.

– Остановись. Пожалуйста, – говорил он. – Поппи…

«Я подвел тебя».

Крики стали такими громкими, что заболели уши, голова, кожа. Самым дальним уголком разума я сознавала, что это я так кричу. Но не могла остановиться.

Перед глазами что-то вспыхнуло, и меня настигло забвение.

Я провалилась в небытие.

Опираясь на подоконник, я смотрела на горящие за Валом факелы. Глаза болели от непролитых слез.

Я хотела бы заплакать, но кто-то словно перерезал канат, соединявший разум с эмоциями. Это не означало, что смерть Виктера меня не тронула. Боги, мне было больно каждый раз, когда я вспоминала его имя, но этим ограничивалось все, что я чувствовала спустя полторы недели после его смерти. Резкий укол боли, пронзающей грудь. Ни сожалений, ни страха. Только боль и гнев… столько гнева.