Логотип – плюшевый мишка с улыбающимся воздушным шариком – в точности соответствовал стилю доктора Мелани. Она прочитала письмо и, не в силах удержаться, рассмеялась.

– Вы вообще это читали?

– То есть? – нахмурилась директор Слейтер.

– Письмо. Вы его читали?

Директриса повернула к себе монитор.

– Он неправильно написал «шизоаффективный», – сказала Аннабель.

– Речь идет не о навыках правописания вашего сына, миссис Оу. Если уж он поступил в школу…

– Нет, конечно, я понимаю. Но мне просто интересно, как вы могли подумать, что эта записка написана врачом?

Директриса еще больше помрачнела. Она сделала глубокий вдох.

– Вот и нам интересно, миссис Оу, как вы могли не заметить, что ваш четырнадцатилетний ребенок уже несколько недель прогуливает школу. Как вы могли не знать о местонахождении Бенджамина в течение, – она ввела серию команд, – двадцати шести дней, если говорить точно?

Она снова развернула монитор, откинулась на спинку стула и стала ждать.

Конечно, она была права. Аннабель обмякла на стуле, как проколотый воздушный шарик со смайликом. Действительно, как? Директриса, чувствуя себя на коне, скрестила руки на груди и принялась читать ей лекцию об опасностях прогулов. О том, в какие неприятности могут попасть дети, если родители проявляют небрежение. О наркотиках, преступлениях и сексуальных домогательствах. Слушая, Аннабель смотрела на свои руки, нервно проводя указательным пальцем по выступам на большом пальце. На всех ее ногтях были бороздки, которые, как она читала, были признаком какого-то заболевания, но она не могла вспомнить, какого именно, только то, что это наверняка говорит о нездоровье. А вот еще и заусенец. Интересно, нет в сумочке ножниц для ногтей. Были же когда-то. Даже несколько.

– Миссис Оу, – говорила директриса. – Вы имеете хоть какое-то представление о том, где был Бенджамин? С кем он был? Что он делал в каждый из тех дней, когда должен был быть в школе?

– Он сказал, что был в библиотеке, – пробормотала Аннабель, теребя заусенец. – Он сказал, что читал книги

– И вы этому поверили?

– Да, – сказала Аннабель. – Поверила. И сейчас верю.

Слейтер посмотрела на нее скептически.

– Нет, правда, – настаивала Аннабель. – Бенни любит библиотеку. И всегда любил, с младенческих лет.

Директор сняла очки и покачала головой.

– Миссис Оу, – сказала она. – При всем моем уважении – я работаю в администрации школы всю свою сознательную жизнь, и я никогда не слышала, чтобы ребенок, прогуливая уроки, ходил в библиотеку. Дети-прогульщики ходят в торговые центры. Они ходят в обувные магазины и «Старбакс». Они тусуются в парках, переулках и заброшенных заводских зданиях. Они не ходят в библиотеки.

– Но вы ошибаетесь! – воскликнула Аннабель. – Я сама его там видела. Во время летних каникул он ходил туда каждый день, и однажды я зашла проверить, там ли он. Он сидел за столиком в кабинке, а вокруг него была сложена большая стопка книг. Он уснул за чтением…

Но директриса уже не слушала. Она порылась в папке и извлекла оттуда лист бумаги.

– В начале учебного года мы отправили вам письмо, которое вы подписали, подтвердив, что вы в курсе политики округа в отношении посещаемости.

Она положила на стол перед Аннабель письмо, на котором действительно стояла ее подпись, и она смутно помнила, что подписывала его, хотя толком не читала.

– Итак, вы знаете, что как родитель несете юридическую ответственность за то, чтобы ваш ребенок посещал школу до достижения им шестнадцати лет, – продолжала Слейтер. – Несоблюдение требований считается пренебрежением образованием, и округ может подать заявление о прогуле в суд по делам несовершеннолетних. В случае хронических прогулов мы обязаны это сделать, у нас нет другого выбора.

Аннабель оторвала взгляд от письма.

– Подождите, что? Вы собираетесь подать на меня в суд?

– Это закон, миссис Оу. – Увидев смятение на лице Аннабель, она смягчилась. – Конечно, мы пока не собираемся этого делать, и я искренне надеюсь, что нам это не понадобится, но я просто должна предупредить вас…

– Нет. – Аннабель покачала головой, выпрямилась и положила обе руки на стол директора. – Нет, простите это просто неправильно.

– Что, извините?

– Это совсем не правильно. Бенни не малолетний преступник, который прогуливает школу и тусуется в торговом центре или «Старбаксе». Он ненавидит торговые центры. Он терпеть не может «Старбакс». Он считает, что там слишком шумно, но все это не так уж важно сейчас. Главное – то, что у моего сына умственная отсталость, директор Слейтер, и вы, ребята, это знаете, и если он прогуливает школу, то только потому, что школа не удовлетворяет его потребности. Так что давайте об этом поговорим, хорошо? Давайте поговорим об этом…

За этим последовала серия встреч, комиссий и конференций, на которых Бенни был вынужден присутствовать. Была собрана команда из индивидуального педагога, школьной медсестры, социального работника и куратора. Все они задавали ему вопросы, все хотели получить ответы, и все это Бенни находил утомительным и неприятным. Юридически школа была обязана создать ему условия, но он не хотел никаких условий. Он утверждал, что с ним все в порядке. Что нужно оставить все как есть. Конечно, он слышит всякие голоса, но и что? Он же научился не обращать на них внимания. Почему взрослые тоже не могут просто не обращать на него внимания?

Дома мать тоже хотела получать ответы. Она была полна решимости поддерживать каналы связи открытыми и создавать возможности для диалога.

– Бенни?.. Бенни?!.. БЕННИ!!!

– Что?

– Как прошел день? Как дела в школе?

– Все по-прежнему.

– Узнал что-нибудь интересное?

– Нет.

– Подружился с кем-нибудь?

– Нет.

– А ты пытался? Ты заговаривал с кем-нибудь из других…

– Нет.

– Как твоя рука?

– Хорошо.

Его кисть заживала, и швы рассосались, оставив зловещий красный шрам, но Бенни так и не сказал, где получил эту травму. Зашив руку, врач отделения скорой помощи отвел Аннабель в сторонку и сказал ей, что рана выглядит так, будто ее нанесли острым лезвием ножа или даже меча. Скорее всего, нападавший нанес удар сверху вниз, а Бенни защищался ладонью. Доктор показал рукой, как он себе это представляет, но когда Аннабель потом спросила Бенни, так ли все было, он сказал, что нет.

– Было совсем не так.

– Так что же все-таки произошло?

– Ничего. Это был несчастный случай.

Дальнейшие объяснения он отказывался давать, и в конце концов Аннабель пригрозила отвести его в полицейский участок и написать заявление.

– Мама, – устало сказал Бенни. – Меня же не арестуют. Я ничего не сделал.

Аннабель, стоя в дверях его спальни, внимательно посмотрела на сына. Он что, иронизирует? Смеется над ней? Голос его был ровным и бесстрастным. Он просто констатировал факт и, вероятно, был прав: полиция действительно