при дыхании, бритая кожа была гладкой, нежной, как ткань на щеке, и щетина, скользя по нервным окончаниям, пробуждала в теле волну наслаждения. Она пошевелилась, не отлипая от его тела, ей было так тепло и удобно. Она прижалась приоткрытыми губами к его боку.

И вспомнила, где находится.

И поняла, что делает.

А потом обнаружила, что также обнажена, их вирткомбы превратились в мягкое овальное покрывало, выстилающее терракотовое гнездо, в котором они лежали.

И это было хорошо. Это было неописуемо славно, и ряды терракотовых божков с разинутыми ртами и лицами цвета охры смотрели сверху вниз, как она лежит рядом с безволосым мертвецом.

А в это время сражались космические флоты, рушились корпорады, отменялись несправедливые законы, умирали старые короли, рождались новые королевства, на трон садились новые принцы, прибывали послы из иных миров, восставали некровили, горели пальмы, и День мертвых бушевал на холмах Старого Голливуда.

Йау-Йау перекатилась на бок.

– Яго, – прошептала она, уткнувшись лбом в его грудную мышцу, – я не могу остаться.

Она знала, что он не спит, потому что мертвые никогда не спят, но он медлил с ответом. Сны наяву, Яго – о той прошлой жизни, про которую говорят, что она всего лишь сон для мертвых?

Она шлепнула его по заду.

– «Основы правопорядка 202: Практика и профессиональная этика». Адвокат всегда должен уделять первостепенное внимание благополучию своего клиента и прилагать все усилия для достижения этой цели. Еще ничего не кончилось.

Йау-Йау надела рубашку, шорты, ботинки и нацепила шляпу боком, как того требовала мода. Они с Яго могут позже отделить свои вирткомбы друг от друга. До чего странным казалось незнакомое ощущение наготы под одеждой. Воздух касался кожи. Неудобно.

Прога в вестибюле Дома смерти приняла номер ее адвокатской лицензии и личный символ, а затем попросила подождать. Все звонки в аркосанти «Теслер-Танос» сортировались и допускались задержки до двенадцати минут реального времени. Никакая abogado с бульвара Сансет, даже в заломленной на модный лад шляпе, не смогла бы нанести такой урон целой корпораде. Тем не менее, кое-какой известностью она обзавелась; юридический отдел немедленно перезвонил и выдал контракт на бумажном носителе. Йау-Йау узнала фирменный знак «Теслер-Танос» и свою собственную печать в виде треугольника с лотосом. Оставались пустяки. Она показала контракт Мартике Семаланг, потягивая крепкий café negro в пустом офисе, пока они ждали. Встать, суд идет. Заседание началось.

– Ты свободна.

Мартика вгляделась в бумагу, читая слова. Крутая, красивая, высокая и грамотная. «Основы правопорядка 202: Практика и профессиональная этика» предписывали не завидовать клиентам. И еще Мартика была на шесть миллионов тихоокеанских долларов – с хвостиком – богаче.

– На компьютеры можно положиться в том, что они следуют букве закона. А хрупкое мясо следует духу. Они будут придерживаться условий сделки.

В дверном проеме появился Яго; тот Яго, которого она знала, который носил кроссовки, мешковатые баскетбольные шорты, футболки без рукавов; а не странные и разнообразные ночные личины. Он бросил ей мягкий волейбольный мяч из чуть затвердевшего тектопластика: ее вирткомб.

– Новости, compañeros. Нас завоевали. Эти корабли там, наверху, что-то строят; я не знаю, что; городская паутина все еще взорвана к чертовой матери этим когнивирусом Тэ-Тэ, преследующим мою малышку Карменситу, но похоже, они разбирают брошенные орбитальные заводы и превращают их в верфь. Если спросите Яго Диосдадо, он скажет, что нас ждут интересные времена.

– А «Теслер-Танос»? – спросила Мартика Семаланг.

– «Теслер-Таносу» крышка, corazon. Дворцовый переворот, смена караула. Покатились корпоративные головы с плеч. Не спрашивайте меня, я пытался сунуть нос в их проги, но нашел только официальный пресс-релиз о том, что вся деятельность приостановлена в ожидании выступления El Presidente.

– Яго, – сказала Йау-Йау, внезапно ощутив жуткую, абсолютную, сокрушительную усталость. Она осознала, что не спала всю ночь. Бегала туда-сюда. Чуть не умерла дюжину раз. Радикально изменила свою карьеру еще до завтрака. – Все это очень интересно, но я хочу домой. Сейчас же.

Вершина шпиля Сан-Мигель падала, стекая вниз, как километровая пасхальная свеча.

– Должен быть какой-то предел, – сказал Туссен. – Они не могут преобразовать весь аркосанти.

Он и Хуэнь на время спрятались в центре связи.

– Думаешь, не могут? – Хуэнь взглянула вверх. – Их приятели делают то же самое с Луной.

– Они же просто люди.

– Уже нет. Это не твой отец, Туссен, и не твой брат, если они когда-либо ими были в предыдущем воплощении. Просто сгустки вины и ненависти, запечатленные и восстановленные текторами – и больше у них за душой ничего не осталось. Теперь они есть друг у друга; их сокровенная мечта исполнилась.

Потолочные экраны показывали Туссену новости из космоса. Мир наблюдал за небом, тыкая пальцем и ахая при случайных вспышках орбитальной пиротехники, а флот расчищал оставшиеся автоматические оборонительные сооружения. На обращенной к солнцу половине планеты ночные безумства пошли на убыль. Люди смотрели, ждали, восстанавливали свои кварталы и свою жизнь.

Туссен позволил креслу-оборотню принять нужную форму и подключился к аудиовизуальному устройству. Примечания прог объясняли, что он видел – «хлопушки» разослали дронов с камерами, чтобы облегчить маневрирование, – но не могли рассеять магию. Туссен смотрел глазами Бога. Испещренная облаками голубая плоскость Тихого океана была рассечена пополам кривой терминатора. Скопления огней переходили с ночной стороны на дневную – десятки «хлопушек», он в жизни столько не видел, – а за ними следовала вторая волна грузовых судов и производственных модулей, складывающих световые паруса шириной в сотни километров, как японские веера. Маневровые двигатели выглядели белыми бриллиантами на фоне затуманенной синевы океана.

Точка обзора переместилась на другой дрон, на этот раз на станцию примерно в дюжине километров над отделяемой электромагнитной катапультой «хлопушки». Неуклюжая коллекция сфер, укосин и солнечных панелей свисала с левого борта; когда конструкция повернула в солнечную сторону, Туссен прочитал надпись: «Эварт / Минералы Западной Австралии». Медленно, очень медленно и неуклюже, «хлопушка» сблизилась с орбитальной фабрикой. Второй корабль скользнул в кадр, маневрируя реактивными двигателями со скоростью пальбы из пушки Гатлинга: огромная, неуклюжая штуковина, похоже, пыталась развернуться боком.

Ракурс снова поменялся, теперь работала камера на отдаленной орбите. Наложенные поверх картинки схемы были излишними; Туссен мгновенно понял суть грандиозного плана и у него захватило дух от такой амбициозной цели. Тридцать четыре уцелевших «хлопушки» флота Свободных мертвецов образовали колоссальную сетку, по пять километров от узла до узла, окружая брошенные космические фабрики. Двигатели мигнули и погасли. Туссен – весь мир – затаил дыхание.

И корабли расцвели.

Спирали тросов раскручивались в вакууме, соединяя корабли друг с другом. Текторные пакеты мягко взорвались на корпусах орбитальных заводов и начали их разбирать. Сердце каждого корабля открылось и выпустило плантации вакуумных деревьев, которые они взращивали