* * *

Дженнифер Уорнс, которая успела подписать свой собственный контракт с лейблом Arista, обратилась к его главе Клайву Дэвису с идеей сольного альбома. В 1979 году, когда Уорнс и Роско Бек гастролировали с Леонардом и начали романтические отношения, им пришла в голову мысль сделать альбом песен Коэна в исполнении Уорнс, а Бек стал бы его продюсером. «Я слышал это у себя в голове ещё до того, как это воплотилось в жизнь, — вспоминает Бек. — Я хорошо помню, как каждый вечер слушал дуэт Леонарда и Дженнифер в песне «Joan of Arc» и очень хорошо представлял себе, как она бы спела главную партию». Дэвис, раньше возглавлявший Columbia (именно при нём Джон Хэммонд устроил контракт Леонарду), был того же мнения о коммерческом потенциале песен Леонарда в Америке, что и сменивший его в «Коламбии» Уолтер Йетникофф. Он отказался заниматься этим проектом. Но Уорнс считала, что это «альбом, который должен быть сделан» — не только ради неё самой, но и ради Леонарда. «Леонард много лет получал смешанные отзывы критиков, и я думаю, что он отчаялся» [15]. Сама Уорнс тем временем была вполне коммерчески успешной, записав дуэты с Джо Кокером (песня «Up Where We Belong») и Биллом Медли (песня «[I’ve Had] The Time of My Life»). Роско Бек: «Мы были готовы умереть, но сделать этот альбом». Наконец они нашли маленький независимый лейбл, готовый издать их пластинку, и принялись за работу.

На «коэновском» альбоме Дженнифер Уорнс, получившем название Famous Blue Raincoat, играют примерно сорок музыкантов, в том числе Дэвид Линдли, игравший на первом альбоме Леонарда, Шэрон Робинсон, певшая в паре с Уорнс в туре Леонарда 1979 года, гитарист Стиви Рэй Вон, ритм-энд-блюзовый певец Бобби Кинг, а также композитор, аранжировщик и пианист Ван Дайк Паркс. В процессе записи Бек звонил Леонарду и рассказывал, как идут дела. Однажды он рассказал, что они записали песню «Song of Bernadette», которую Леонард и Дженнифер написали вместе, и спросил, нет ли у Леонарда каких-нибудь новых песен. «Он включил мне свою черновую запись «First We Take Manhattan» по телефону. Я записал её, и мы придумали собственную аранжировку, более блюзовую. Я сразу решил, что в этой песне должен сыграть Стиви Рэй Вон». Бек знал этого прославленного молодого блюзрокового гитариста с тех пор, как жил в Остине и играл в группе Passenger: «Стиви был моим другом с тех пор, как нам было по двадцать лет. Он часто играл с Passenger, а я часто играл с его группой. Он как раз приехал в Лос-Анджелес на церемонию вручения «Грэмми», и я нашёл его и пригласил сыграть в этой песне». У Вона был концерт в Greek Theatre, и Бек пригласил Леонарда и Дженнифер сходить туда. «Они никогда не слышали его живьём. Дженнифер была в восторге, Леонард тоже. Помню, как он заметил: «Вот чего я уже много лет пытаюсь добиться от своих гитаристов — чтобы гитара разговаривала».

Бек показал Леонарду ещё не законченный альбом Дженнифер Уорнс, и тот прослушал записи, не проронив ни слова. Запись произвела на него впечатление, и он решил принять в этом проекте более деятельное участие. Он спел «Joan of Arc» дуэтом с Уорнс, а также предложил ещё одну новую песню — «Ain’t No Cure for Love», «Нет лекарства от любви»: это название родилось у него под впечатлением от новостей об эпидемии СПИДа.

Альбом Famous Blue Raincoat вышел в 1987 году. В него вошло девять песен11331; некоторые из них когда-то записала Джуди Коллинз (“Bird on the Wire», «Joan of Arc», «Famous Blue Raincoat”); как и Джуди Коллинз, Уорнс выпустила несколько песен Леонарда ещё до того, как он сам записал их. В каком-то смысле это альбом-трибьют, но главным образом это просто альбом Дженнифер Уорнс, на котором все песни написаны одним автором. Её безупречное пение подчеркнуло лирический аспект песен Леонарда. Без голоса самого Леонарда, неизменно раздражающего часть слушателей, эти песни звучат мягче, мелодичнее и — благодаря продюсерской работе Роско

Бека — современнее. «Она превратила граппу в шардонне, — гласила рецензия в журнале Saturday Night. — Этот эликсир идеально подходит слушателям в середине 80-х» [16].

Альбом Уорнс разошёлся в США тиражом в три четверти миллиона экземпляров. Он получил золотой статус в Канаде, а сингл «Ain’t No Cure for Love» стал хитом сразу в двух категориях — adult-contemporary (поп-музыка для взрослых) и кантри. В оформлении альбома был использован рисунок Леонарда (он передаёт Уорнс факел) с надписью «Дженни поёт Ленни». Он передавал ей факел с радостью и благодарностью. С выходом Famous Blue Raincoat он наконец смог скрыть свой голос и передать свои песни женскому голосу в безраздельное владение.

Тем временем он писал песни для собственного нового альбома. Он снова делал это медленно и с трудом. Однажды за стаканчиком бренди он пожаловался Роси на эти трудности и спросил, что ему делать. Роси ответил: «Ты смотришь на луну, ты открываешь рот и ты поёшь». И Леонард пел и записывался целых полтора года, оплачивая счета из студий в трёх странах, постоянно переезжая между Парижем, Монреалем и Лос-Анджелесом, оставляя за собой бумажный след из отвергнутых слов. Как и прежде, он радовался тому, что песни, которые он когда-то каким-то образом смог написать, продолжают жить самостоятельно. Ник Кейв записал «Avalanche» на первом альбоме своей группы The Bad Seeds. Дети рассказывали Леонарду, что он стал культовой фигурой среди молодых музыкантов: Иэн Маккаллок из группы Echo & the Bunnymen и Сюзан Вега расточали ему комплименты в своих интервью, а английская группа The Sisters of Mercy, взявшая себе название в честь одной из его песен, дала своей штатной драм-машине имя Doktor Avalanche. В Нью-Йорке поставили новый мюзикл, основанный на творчестве Коэна, под названием «Искренне твой, Л. Коэн» — слова, которыми заканчивается песня «Famous Blue Raincoat».

Удивительно, какая новая жизнь началась у песни, к которой сам Леонард относился сдержанно — которой он «так и не был по-настоящему доволен, [в которой он] так и не проработал текст до конца, [в которой, как он] всегда чувствовал, оставалась какая-то неясность» [17]. Впрочем, матери Леонарда нравилась её мелодия. «Я помню, как играл для неё эту песню на кухне, она занималась своими делами, но навострила уши и сказала: «Это приятная мелодия» [18]. Песня выстояла и сослужила Леонарду хорошую службу — прямо как вдохновивший её старый синий плащ Burberry. Казалось, что прошла целая жизнь с тех пор, как он купил его в Лондоне: тогда ему было двадцать пять лет, он писал свой первый роман и спал на раскладушке в холодном пансионе в Хэмпстеде. Девушка, за которой Леонард ухаживал в свою первую зиму в Лондоне, сказала ему, что в этом плаще он похож на паука, — он думал, что, наверное, поэтому она и отказалась ехать с ним в Грецию. «Он приобрёл более героический вид, когда я вынул из него подкладку, — писал Леонард на пластинке Greatest Hits 1975 года, — и достиг славы, когда его истрепавшиеся рукава обтачили полосками кожи. Тогда всё было просто. В те дни я умел одеваться». Плащ в конце концов был украден из лофта Марианны в Нью-Йорке, когда Леонард записывал свой первый альбом. «Под конец я его редко носил», заключил Леонард.

В сентябре 1986 года, приехав в Париж в гости к Доминик Иссерманн, Леонард записал новую песню, «Take This Waltz». Её текст был английской адаптацией стихотворения Федерико Гарсиа Лорки, которую Леонард сделал с помощью своей испаноязычной подруги из Коста-Рики. Запись была сделана для альбома-компиляции Poetas en Nueva York (исп. «Поэты в Нью-Йорке»), приуроченного к пятидесятилетию со дня смерти Лорки. Адаптация оказалась тяжёлой работой — по словам Леонарда, она заняла сто пятьдесят часов, — но это был не просто перевод, это было самостоятельное стихотворение, в котором от самого Леонарда было не меньше, чем от Лорки. Например, макабрический образ леса иссохших голубей у Лорки Леонард превратил в «дерево, куда голубки прилетают умирать». Записав песню, Леонард полетел в Гранаду, чтобы принять участие в фестивале в честь Лорки. После этого он вернулся в США, чтобы сняться в детективном сериале «Полиция Майами: отдел нравов». В этом сериале в небольших ролях часто появлялись приглашённые знаменитости, например, Фрэнк Заппа и Джеймс Браун. Персонаж Леонарда, начальник французского бюро Интерпола, появляется на экране буквально на минуту и только тихо разговаривает по телефону по-французски, но Леонарду удалось произвести впечатление на своих уже подросших детей, а именно этого он и хотел.