Остальные охранники в чёрных рубашках не знали, что имделать. Неуверенность выразилась в том, что они не бросились помогать Примо —только болтались у края толпы студентов, сдерживая их как могли, но неоттаскивали от здоровенного вампира. Если бы я ничего не знала о Примо заранее,кое-что мне стало бы ясно из того, что его коллеги не рвутся ему помогать.

Не в размерах Примо было дело, а в волнах силы, которыерасходились от него. В большинстве случаев сила вампира — а временами иликантропа — наполняет помещение постепенно, будто вода поднимается — пока вней не утонешь. Сила Примо в буквальном смысле слова пульсировала и лилась.Каждый раз, как он кого-нибудь бил огромной раскрытой ладонью, сила взмывалавверх, и у меня кожа натягивалась. Эта сила будто питалась от его собственнойгрубости. Но он держал ладони раскрытыми, раздавая не удары, а пощёчины, что,естественно, оскорбляло мужское достоинство студентов.

Самый большой из группы напрыгнул на Примо сзади, повис наплечах и на руке. Примо ухватил его за плечо, отодрал от себя без малейшегоусилия и швырнул через весь зал, в гардеробную, за что был вознаграждён визгомдежурной по камере хранения освящённых предметов.

Сила его загустела так, что хоть топор вешай, и схлынула.Удерживать её на этом уровне он не мог.

— Хватит, — сказал Базз таким тоном, будто емуочень не хотелось этого говорить.

Он махнул рукой, и этот жест положил конец нерешительностиохранников. Они врезались в толпу и стали помогать коллегам оттеснять студентовк двери. Кое-как это получалось, но ребята не хотели оставлять друзей в драке согромным вампиром. Вообще-то я их понимаю.

И опять-таки ситуация была за пределами моего умения. Ямогла бы вытащить значок и пистолет и прекратить это, если бы собираласьарестовать или убить Примо, а вот как спустить драку на тормозах — это не комне. Как точно сказал Базз, тут надо не раздувать, а разруливать, а это я незнала, как делается.

Баз орал:

— Примо, перестань драться! Прекрати драку в клубе!

В ответ Примо ухватил двоих студентов за горло, каждого водну руку, будто собирался стукнуть их головами. Но так как руки у него былизаняты, третий студент, с коротко стриженными тёмными волосами и плечами почтитакими же широкими, как у Базза, ударил его в лицо. А бить он умел. У вампираголова качнулась назад, кровь проступила на губах алым цветком на белой коже.

Резко смолкла музыка на сцене, и в наступившей тишине заоралПримо — мощным, низким, полным ярости боевым кличем. Тех двоих он отбросил кактряпки и схватил того, кто его стукнул. Я думала, он бросит и его, как тех, ноон сгрёб его за ворот куртки, оторвал от земли. Ворот сдавил студенту горло, недавая дышать. Мощные плечи Примо не распрямились для броска, а вместо этогорука отошла назад, уже сжатая в кулак. При такой силе и с такого расстояния упарня будет сломана шея.

Я выхватила «браунинг», но, если честно, не имея ордера судана ликвидацию, я была не в лучшем положении, чем любой другой полисмен. Я не могув него стрелять, если он собирается всего лишь нанести кому-то травму. Я-тознаю, насколько силён вампир и насколько хрупко человеческое тело, но подиобъясни это суду. И ещё: интуиция мне подсказывала, что если я разок выстрелю вПримо, придётся его убивать. Очень мне не хотелось, чтобы на меня навалиласьтакая гора мышц и магии. Я живуча, да, но не бессмертна.

Пока что я взяла его на прицел, потому что суд и показания —это будет потом, а сейчас этому парнишке грозит смерть. Стрелять я собираласьна уровне плеч, потому что слишком много вокруг народу, и все лезут.

Клей был ближе всего, и он напрыгнул на вампира. Примобросил оборотня на первый ряд столов. Завизжали и бросились врассыпную женщины.Клей уже подымался на ноги, но кулак вампира снова отошёл назад.

— Нет, Примо, нет! — вопил Базз.

Я опустила пистолет к полу: когда напрягаешься, палец тоженапрягается. А если уж мне суждено сегодня кого-нибудь застрелить, так пустьэто будет намеренно. Я стала двигаться ближе и в сторону, чтобы удобнее было стрелять,но тут чёрные рубашки охранников облепили Примо, и стрелять стало некуда.

Будь я готова его убить, я бы заорала, чтобы они убрались,но я все ещё надеялась этого избежать. Я пододвинулась ещё ближе, дальше отойдяот столов, где было больше шансов, что никто не загородит мне выстрел. Никогдамне не приходилось стрелять в кого-то в гуще кабацкой потасовки. Уже однотолько нагромождение тел пугало. Стрелять в цель, вокруг которой кишмя кишатгражданские.

Примо разбрасывал охранников как кукол, продолжая держатьстудента на вытянутой руке. Чем сильнее на него нападали, тем выше вздымаласьего сила, будто её подпитывал каждый удар. Он совсем скрылся под горой чёрныхрубашек, и тут я почувствовала, что сила его втягивается, будто дышит атомнаябомба, и успела заорать:

— Ложись!

Что сейчас будет, я не знала, но точно ничего хорошего.

Я сама бросилась на пол, как велела всем, но я-тораспласталась на земле, а официанты и посетительницы у меня за спиной, когда яоглянулась, просто присели или скорчились на полу. Господи, неужели их никтоникогда не учил?

Примо не физической силой разбросал груду чёрных рубах, амагией. Охранники взлетели в воздух брызгами чёрного и попадали на пол. Если быя не легла плашмя, а только присела, как те, кого я только что обругала, я бысмогла шевельнуться быстрее. Но сейчас у меня была только доля секунды, чтобырешить, что мне делать — прикрыть голову и застыть, или пытаться откатиться всторону. Распластаться — это не помогает, если сверху падают тяжёлые предметывроде тел. Я попыталась отползти в сторону, и на меня рухнуло тело. На миг меняпросто оглушило, и тут сверху свалилось ещё одно.

Меня били, меня швыряли, много чего в моей жизни бывало, ноникогда не падали на меня с ясного неба два здоровенных мужика. Дыхание мнеотшибло напрочь, и будь я настолько человеком, насколько казалось, что-нибудьбы мне сломали. Я секунду лежала, оглушённая, и упавшие на меня тоже нешевелились.

Первое, чем мне удалось пошевелить, была голова — обернутьсяи посмотреть туда, где стоял Примо. Он там и стоял по-прежнему. Ухватив ужекакого-то другого студента, он держал его на вытянутой руке и снова заносилкулак. Твою мать.

Две вещи мне стали понятны сразу: первая — руками я могудвигать, вторая — пистолета ни в одной из них нет. Тело моё давили к полунесколько сот фунтов живого веса. Я сильна и выбраться могла бы, но быстро этоне будет, и я понятия не имела, куда девался пистолет. Никто из брошенных Примоне шевелился. Кулак Примо двинулся вперёд, и это была одна из тех секунд, когдавсе начинает происходить медленно-медленно. Все время, сколько его в мире есть,было в моем распоряжении, чтобы смотреть, как сейчас Примо сломает этомучеловеку шею, и знать, что помешать ему я не могу.

Протянув руку в его сторону, я крикнула: