Для начала Джейсон медленно, осторожно сел, прислушиваясь ксвоим ощущениям. Голова уже почти не болела – шелковая подстилочка оказаластранное, целительное воздействие. Вообще он чувствовал себя вполне нормально –физически. А вот морально…

Только сейчас до Джейсона дошло, что серая, медленнорасходящаяся мгла за окном означает не что иное, как занимающийся рассвет.Сейчас август, светает часов в пять. Как известно даже младенцу, рассветприходит после ночи, ночь – после вечера. Последовательность эта никем иникогда не может быть нарушена, и означает сие только одно: что Джейсон,бросившись на выручку ветреной красавице где-то в два-три часа дня, провалялсябез памяти ровно полсуток, не явившись на встречу со своим агентом, которыйдолжен был передать ему «Прощание славянки»!

Страшное открытие заставило его вскочить на ноги, но тут женахлынуло головокружение и вынудило опуститься на колени. Джейсон сцепил зубы,подавляя тошноту и тоску. Где-то на задворках сознания мелькнуло бледноевоспоминание: вот он стоит в неопрятном дворе, в виду растекшейся цифры 49, ирешает не покупать картину, чтобы надежнее вытравить все мысли о Соне.

Что за чушь! Как могло такое прийти в голову! Невернаявозлюбленная – это одно, а искусство… высокое искусство…

Вот же бесовщина, а? Словно бы кто-то подслушал его дурацкиенамерения и втихаря исполнил их за него!

Где теперь искать Бориса? Как дать ему знать, что сделкасостоится? Ведь Джейсон не знает его телефона, адреса, не знает ничего о нем,кроме имени и фамилии. И еще он знает…

Секундочку! Сегодня в одиннадцать утра они должныотправиться в Париж с Борисом и его сообщницей, какой-то там Литвиновой.Сегодня в одиннадцать – вылет из Шереметьева! Место и время встречи изменитьнельзя!

Дышать стало легче. Если Борис не полный идиот – а он производилвпечатление весьма умного, даже изворотливого человека! – он даст своемуавстралийскому партнеру этот последний шанс. Он отправится в Шереметьево и тамдождется встречи с Джейсоном. И привезет с собой картину!

Что такое? Джейсон насторожился.

Торопливые шаги на лестнице? В тишине спящего дома оникажутся особенно гулкими. Мало ли кто это может быть! Возвращается домойзагулявший глава семьи… нет, идут двое. Торопливо постукивают каблучки. Женскийвзволнованный голос:

– Я тебя умоляю, Борис!

Потом скрежет ключа в замке – ага, подумал Джейсон, словно очем-то жизненно важном, значит, Рыжий и Серый, убегая, не забыли захлопнуть засобой дверь! – торопливые шаги, щелчок, комнату заливает электрический свет.Джейсон невольно зажмурился – и тут же широко открыл глаза, услышав знакомыйголос:

– Мать моя женщина! Мистер Полякофф! Дорогой сэр!

Борис Немкин, что ли? И впрямь. Вот те на! А рядом…

Кто это рядом с ним? Снова Соня?!

Мгновенно забыв о слабости, Джейсон вскочил и с возмущениемуставился на эту обманщицу, эту предательницу, эту сирену, эту…

И внезапно его злость и обиду будто корова языком слизала:из невероятных Сониных очей катились слезы, стекали по бледным ланитам, онасмахивала их перстами, которые сужались на концах, словно у Симонетты Веспуччив образе Боттичеллиевой Примаверы, и слезы, срываясь на пол, чудилось, издавалиедва уловимый мелодичный звон, словно это падали жемчужины…

Хотя нет, трезво подумал Джейсон, жемчужины падали бы не созвоном, а со стуком. После этой деловой мысли он попытался взять себя в руки –но тотчас снова размяк, услышав прелестный, дрожащий Сонин голосок:

– Икскюз ми, плиз, диар сэр! О, сорри, сорри!

– Говори по-русски, дура! – краешком рта пробормотал Борис.– Он же русский!

– Я полагаю, госпоже Богдановой отлично известно о моемпроисхождении, – с достоинством усмехнулся Джейсон, одергивая смятый пиджак.

– Литвиновой, – поправил Борис. – Позвольте вам представить– моя помощница, мы с вами во многом обязаны ей удачей нашего предприятия:Лидия Литвинова!

– Поберегись, она тебя дурачит! – вполголоса пропел Джейсониз старинной оперетки, любимой еще дедом.

От его взгляда не ускользнуло, как вздрогнула девушка,услышав фамилию Богданова. Все понятно – Борис Немкин, даром что принадлежит ккатегории прожженных плутов, умеющих и черта обвести вокруг пальца, это, какговорится, по морде видно! – попал также и в другую категорию: в категорию технесчастных, кого обвела вокруг пальца эта опасная красотка. Ничего! Джейсонсейчас откроет ему глаза!..

Но Борис не дал ему это сделать. Дернул свою спутницу заруку и другим уголком рта выдавил:

– Он не верит, что нам удалось! Покажи ему!

Соня вприщур поглядела на Джейсона и вдруг резко распахнуласвой мягкий черный жакет, красивыми складками струившийся на серую юбку,которая, в свою очередь, очень мило обвивалась вокруг стройных ног. Под жакетомоказалась блузка, и ее Соня неторопливо начала поднимать…

Джейсон невольно качнулся, однако вместо белого нагого тела,неоднократно вожделенного им во грешных снах, его взору открылось буйное пламякостра, и старинная ладья в нем. Сквозь клочья дыма слабо выступали очертанияфигуры воина, а на переднем плане…

– Господи Иисусе Христе! – в священном восторге простоналДжейсон. – «Прощание славянки»!

– Оно самое! Оно самое! – в полный голос вскричал Борис,стаскивая с Сони полотно и раскладывая его прямо на смятом покрывале кровати. –Мистер Полякофф, диар сэр, вы видите – дело сделано! Надеюсь, созерцание этогошедевра хоть в малой степени искупит ту маленькую неприятность, в какую выоказались вовлечены по вине Лидочки…

Джейсон с трудом оторвал взор от прекрасного лица на полотнеи обменялся невообразимо быстрым взором с Соней.

Вот это женщина! В ней нет ни грамма страха, что сейчас ееобман откроется! Бледное лицо порозовело от возбуждения, губы приоткрылись:

– А я думала, вы первый раз в России, мистер Полякофф.

– Это так, – отозвался со сдержанным полупоклоном Джейсон,глаза у него так и разбегались, не зная, на кого смотреть: на живую, настоящуюСоню – или на ее прекрасное воплощение, созданное более чем за полвека до еерождения.

– Странно… – протянула молодая женщина. – Каким же образомвы узнали это имя – Соня Богданова?

Ого! Джейсон даже отпрянул. Девушка, значит, любит играть согнем? Ну что ж, выпад противника сделан, надо отвечать.