Тут уже герцогиня не выдержала и позволила себе то, что непозволительно делать даме её положения: она вскочила со стула и просто заорала на офицера:

— Что вы от меня хотите, сэр Винтерс? Что?! Вы?! От меня?! Хотите?!

Офицеры сразу встали и взяли свои фуражки под мышки. А она, едва сдерживаясь, продолжала уже чуть спокойнее:

— Раз вы не понимаете, что вам делать, джентльмены, придётся мне вам рассказать: первым делом закажите новый подшипник, вторым делом телеграфируйте в адмиралтейство и попросите себе пополнение экипажа, а третьим делом… джентльмены… охраняйте всеми силами вверенный вам флагман Британии.

Дальше продолжать разговор было незачем, и офицеры, поклонившись, быстро покинули её кабинет.

Леди Кавендиш ещё трясло от мысли, что ничего не кончено и что корабль, который никак не может убраться отсюда куда-нибудь к чёрту, теперь стал для неё ещё большей головной болью. Она буквально морщилась, как от подагры когда думала об этом. Её выводили из себя проклятые русские, которые никак не хотят признать её превосходства и продолжают упорствовать, даже когда у них нет шансов. Эти ублюдки вызывали в ней приступы ледяной ярости, которую ей было трудно погасить.

Герцогиня, чтобы хоть на секунду отвлечься от своих невесёлых мыслей, встала и подошла к окну, аккуратно выглянула из-за занавески на улицу. А там, прямо напротив её окна, начинало розоветь небо. Наступал новый день. Она тут же задёрнула штору, пока не заболели глаза. И уже после, подойдя к столу, нажала кнопку звонка.

Тут же в дверях появился дворецкий.

— Да, миледи.

— Джеймс, нужно отправить телеграмму в штаб-квартиру в Лондон.

— Сию минуту, — слуга достал блокнот и карандаш. Приготовился писать. — Слушаю, миледи.

⠀⠀ ⠀⠀

«Руководительнице Интеллидженс Сервис баронессе Харолстон леди Кэннингелл.

Дорогая Мари, не хотелось бы тебя расстраивать с утра, но ситуация в Гамбурге не предоставляет нам поводов для радости. Боюсь, что опричники царя так и не успокоились, и нет никаких сомнений, что они предпримут новые попытки уничтожить гордость британского флота линкор «Альбион». Сил, которыми я располагаю, мне, возможно, не хватит на гарантированную защиту нашего линкора от их недружественных актов. Посему, дорогая Мари, умоляю тебя выделить мне дополнительные силы. Пошли мне в помощь ещё пару сестёр-менталов, а также пару опытных агентов и некоторую сумму денег, любую какую сочтёшь нужной.

Надеюсь, что эти траты и усилия не будут долгими, офицеры линкора заверили меня, что через месяц они всё-таки покинут верфи Гамбурга. Прошу тебя послать подкрепление немедленно, ближайшим дирижаблем; уверяю тебя, ситуация серьёзна. Вечно твоя Джорджиана».

⠀⠀ ⠀⠀

— Всё, миледи? — закончил писать дворецкий.

— Нет, ещё отправь телеграммы Тейлору, Дойлу и леди Рэндольф. Напиши, чтобы ехали ко мне.

— Да, миледи, — он уже собрался уходить.

— Джеймс, — она остановила его.

— Да, миледи.

— Когда будешь писать леди Рэндольф, обязательно напиши в тексте слово «немедленно».

— «Немедленно»? — переспросил слуга. Так как это было не очень вежливое слово.

— Именно так и напиши, Джеймс, — подтвердила своё намерение леди Кавендиш.

— Как пожелаете, миледи, — отвечал дворецкий.

⠀⠀ ⠀⠀

15.04.2023 Окончание следует.

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Часть 2

Правь, Британия

⠀⠀ ⠀⠀

⠀⠀ ⠀⠀

Глава 1

⠀⠀ ⠀⠀

Ближе к вечеру со стороны Вицхафе по главной восточной дороге, оставляя после себя жирные клочья чёрного угольного дыма, в Гамбург влетел роскошный паровой двухкотловый «Даймлер». Паровой агрегат летел, пренебрегая хоть какой-то дорожной вежливостью, он совершал резкие манёвры, обгоняя тяжёлые и медленные грузовые экипажи и распугивая мощными гудками гужевые повозки.

За колесом управления этой дорогой и быстрой машины восседал мрачный тип в кепке, кожаной куртке и автоочках на резинке, на руках его красовались запылённые перчатки с крагами. Впрочем, в пыли были не только перчатки, пыль покрывала и всю его одежду. Было ясно, что агрегат приехал в Гамбург издалека. А на запятках машины качался в такт зигзагам движения экипажа такой же запылённый, как и водитель, грум.

Въехав в населённый пункт, экипаж значительно снизил скорость — видно, водитель решил избежать возможных жертв и происшествий на переполненных улицах большого города — и уже не спеша докатился до фешенебельного отеля «Атлантик Гамбург». Только тут он остановился и, сбрасывая избыточное давление в котлах, щёлкнул клапанами и со свистом выпустил из своих недр горячее облако белейшего пара.

Тут же грум проворно соскочил с запяток и кинулся к двери экипажа, но прежде чем открыть её, откинул ступеньку трапа и лишь потом распахнул дверцу и замер в поклоне.

— Прошу вас, Ваша Светлость.

Прошло изрядное количество времени, секунд, наверное, пятнадцать, прежде чем на ступеньку встал штиблет Светлейшего, приобретённый по настоянию самых последних веяний петербуржской моды.

Затем показалась трость из красного дерева с золотой рукоятью, а уже после всего на землю на удивление легко выпорхнул весьма немалых размеров мужчина в самом расцвете лет. Выпорхнул и засиял, словно солнце. Засиял, ибо был он ослепителен в своём великолепии. Скромный серый сюртучок был обшит по рукавам и обшлагам чёрным шёлком, на манер смокинга, прекрасные малиновые панталоны изумительно гармонировали как с сюртучком, так и с жилетом из расшитого лилового атласа, а цилиндр был так же лилов, как и жилет. Перчатки человек носил лайковые, а манжеты его белоснежной рубашки были из тончайшего кружева. И венчал всё это великолепие алый галстук с заколкой из крупного изумруда. А ещё — видно, чтобы подчеркнуть свою эксцентричность, — человек, вышедший из экипажа, носил на запястье левой руки длинную золотую цепь. Цепь та была толста и в несколько витков обвивала кисть этого изысканного человека, а на её конце болтался хрустальный флакон для духов, что был величиной с небольшое яблоко. Господин тут же изящно сбрызнул себя несколькими каплями из этого флакона, а потом оглядел здание, к которому подъехал. Оглядел его сверху донизу и, судя по выражению лица, остался не то чтобы доволен увиденным, но во всяком случае не разочаровался.

Сбежавший по ступенькам гостиничный привратник сразу понял, что особа, явившаяся в их заведение, непроста, и, низко поклонившись, сказал:

— Рады вас приветствовать в нашем доме.

А грум, слышавший это, поправил его высокопарно и с дурным немецким произношением:

— К господину надобно обращаться «Ваша Светлость» или князь. Так как перед тобой князь Бельский.

— О, да, да, — понимающе кивал привратник. — Конечно, господин князь.

А грум уже давал ему указания и на всё том же плохом немецком языке перечислял:

— Его