развития коммерческого сельского хозяйства и деревенских мануфактур после реставрации. Подобным образом появление в эпоху Токугава банковских служб послужило примером для последующих предпринимателей. Традиционные менялы и торговые дома конца сёгунат-ского периода выглядят старомодно по сравнению с новыми финансовыми институтами, появившимися в 80-90-х гг. XIX в. Однако они позволили познакомиться с коммерческими операциями и хотя и приблизительно, но все же давали представление о принятии и использовании денежных вкладов, об аккредитивах и учете векселей, о ссудах и других кредитных операциях, способствовавших созданию хлопковых производств. Этот опыт пригодился людям, открывавшим коммерческие банки и псевдобанки в годы Мэйдзи. Можно также предположить, что такие традиционные ценности, как дисциплина, усердие, жертвенность, бережливость, преданность семье и верность обществу, также не оказались лишними в эпоху перемен.

Наследие Токугава обеспечило хорошую стартовую площадку для коммерческого роста, но у правительства и частных предпринимателей в эпоху Мэйдзи были и другие важные задачи. Им было необходимо привить на японскую почву саженцы западного индустриального капитализма, приспособив современные производственные технологии к местным условиям, а затем устремиться к созданию процветающей современной экономики. Не каждый поворот правительственной машины приносил нечто полезное, примером чему может послужить попытка создания образцовых фабрик. Однако некоторые мероприятия руководства Мэйдзи были весьма существенны в деле борьбы за «увеличение продукции, продвижение индустрии». Среди них особенно выделяются усилия по созданию инфраструктуры, а также решение поощрять такие ключевые предприятия, как верфи и железные дороги, путем предоставления им гарантий прибыльности и выделения субсидий. Вопрос о формулировании политики был более сложным. Сёгуны Токугава видели определенную выгоду от развития коммерции до тех пор, пока они могли регулировать этот процесс и не позволять ему нарушать политический статус-кво. Руководство Мэйдзи, в противоположность этому, рассматривало рост экономики как метод решения финансовых проблем, которые накопились за последний период существования режима Токугава, а также видело в нем способ обезопасить суверенитет Японии от потенциально опасного Запада. Соответственно, хотя различные олигархи Мэйдзи иногда поддерживали противоположные стратегии индустриализации, как в том случае, когда Окубо и Мацуката спорили по поводу достоинств капитализма, основанного на принципах невмешательства государства, в целом лидеры были согласны с тем, что рост экономики в соответствии с современной моделью является главной целью нации.

Согласие по поводу цели, стоящей перед страной, способствовало консолидации предпринимательской энергии отдельных мужчин и женщин по всей Японии, мотивацией которых, в любом случае, было стремление к более высокому экономическому положению. Удивительным представляется то, что значительное количество этих первопроходцев модернизации экономики действовали автономно, управляя своими фабриками по производству пуговиц, золотого листа или шелка. Другие, как Тацу’ума Киё. создавали более существенные предприятия. И очень немногие, подобно Ивасаки и Ясуда, возглавили деловые империи. Но вне зависимости от их места в богатой и сложной истории экономики Мэйдзи, эти мужчины и женщины размещали свой капитал, собирали воедино ресурсы, вводили новые технологии и подгоняли их под существующие условия и производили товары, которые продавали своим соседям и неведомым им заморским потребителям. Некоторые меры правительства, особенно программа дефляции Мацуката, осуществленная в начале 1880-х и обеспечившая стабильность, необходимую для дальнейшего роста, облегчали их существование. Однако в конце концов именно частная инициатива японских предпринимателей вдохнула жизнь в экономическую мечту Мэйдзи.

Была еще одна причина, способствовавшая экономическим достижениям Японии, которая носила характер счастливой случайности. Стране повезло в том отношении, что Запад ступил на путь индустриализации за несколько десятилетий до прибытия в Японию коммодора Перри. И нация, только что открывшая себя внешнему миру, могла опираться на опыт, наработанный европейцами и американцами, и использовать их технологические достижения. В то же самое время Запад в 70—80-е гг. XIX в. не так уж далеко ушел вперед, и расстояние между Западом и Востоком было достаточно небольшим, что позволяло легко перебросить через него мост. Счастливым для Японии обстоятельством было и то, что она начала свой путь в экономику в тот момент, когда на международном уровне складывались новые торговые связи. Во второй половине XIX в. революция в сфере транспорта и связи превратила мир в единый гигантский рынок, и японцы, к своей радости, обнаружили, что они могут производить товары, пользующиеся спросом у заморских народов, — от чая и шелка-сырца до золотого листа, пуговиц и хлопковых тканей. Тенденции роста были заложены в первые десятилетия существования режима Мэйдзи, и на фундаменте этих первоначальных достижений Япония в начале XX в. превратилась в одну из ведущих экономически развитых держав мира. Но если в целом развитие нации представало в светлых тонах, то многим простым людям пришлось осознать, что именно на их плечи легло основное бремя прогресса. Образованные читатели одного из самых респектабельных японских журналов назвали Фурукава одним из 12 великих людей Мэйдзи, а его медный рудник Асио внес значительный вклад в дело модернизации японской экономики. Но за тот тип прогресса, который был представлен этим предприятием, расплачиваться пришлось его работникам, которые трудились в условиях, подрывавших их здоровье и сокращавших жизни, а также семьям простых японцев, которые пили отравленную воду и ели продукты, выращенные на загрязненной земле. Японский путь к богатству и могуществу породил многочисленных героев, но значительно больше оказалось жертв, сполна заплативших за величие нации.

Споры и противоречия были характерными чертами эпохи Мэйдзи. Ито Хиробуми и другие олигархи спорили со своими оппонентами из Движения за народные права по поводу того, какие конституция и система представительного правительства более подходят японской нации. Фурукава и Танака выдвигали диаметрально противоположные концепции относительно экономического развития: капиталист считал, что его страна нуждается в индустриализации настолько быстрой, насколько это возможно, а экологические и гуманитарные издержки имеют второстепенное значение; по мнению пионера защиты окружающей среды, главной целью экономической модернизации было улучшение положения людей. Подобным образом, по мере приближения XIX столетия к своему завершению, мужчины и женщины по всей стране имели свое собственное представление о «мечте Мэйдзи» и в соответствии с ним выдвигали предложения по поводу возможных изменений в семейной жизни, образовании, религии и условиях труда.

ГЛАВА 8

Реалии мечты Мэйдзи

Летом 1885 г. работницы шелкомотальной компании Амамийя, расположенной в Кофу, на время прекратили работу. Их возмущение было вызвано поведением мужчин-контролеров, которые явно благоволили к девушкам, обладавшим привлекательной наружностью, и всячески третировали дурнушек. Годом позже, 12 июня 1886 г., около сотни девушек вновь покинули свои рабочие места на фабрике Амамийя. На этот раз забастовщицы собрались в местном храме, где они обсудили свои