Простившись с незаладившейся жизнью, я пошел на дно, только путь оказался неожиданно коротким — через мгновенье отмель ударила по коленям. До бетонной стены набережной оставалось еще метров пятьдесят, но там уже было по пояс.

Я не жадный, а хозяйственный. Мне не жалко двадцати тысяч долларов, когда корячится миллион. Но у советских граждан с квартирным вопросом всегда были особые отношения. К тому же я свою новосибирскую квартиру не покупал, ее полжизни зарабатывали мои родители, царствие им небесное. Бросить родительский дом просто так — это все равно, что разорвать и втоптать в грязь фотографию отца с матерью.

В воскресенье под вечер я созвонился с барахольным Димой Сердцевым и сказал, что срочно хочу продать свою жилплощадь.

— Ты меня в последнее время изумляешь, — хмыкнул Сердцев. — Кстати, решил тогда свой вопрос?

Он имел в виду пистолет.

— Да. Только ты уж особо не распространяйся…

— Перед кем мне распространяться? Это я так спросил. Просто странные у тебя в последнее время идеи. Вроде и весна давно кончилась…

— При чем здесь весна?

— Весной же обострения случаются у… всяких нестабильных личностей… Ладно, не обижайся. В чем проблема-то? Обращайся в агентство, и все дела… Например, в «Ново-Николаевск». Поди, не обманут.

На Сердцева глупо обижаться. Он человек не злобный, просто любит насмешничать. В том числе и к себе иронически относится.

— Никогда раньше не приходилось, — объяснил я. — Сколько там вообще-то времени требуется?

— Смотря сколько запросишь… Ну, месяц, ну, два…

— Ничего себе — месяц! Мне на следующей неделе надо.

— Нереально.

— Я так и думал, что нереально. Поэтому тебе и позвонил. Может, ты купишь — я подешевле отдам.

— Мне-то зачем? Мне пока хватает. А прибавления в семействе не предвидится. Нет, то есть я-то еще мог бы, да жена, наверное, не согласится…

— Перепродашь потом.

— Логично. А что значит — подешевле?

— Ну, моя двухкомнатная стоит тысяч сто тридцать-сто сорок. Тебе отдам за сто — сто десять.

— Сначала нужно говорить: сто десять, а потом, если я не соглашаюсь: сто, — научил Сердцев. — А насчет верхней планки, это весной твоя конура столько стоит, если какой-нибудь… нестабильный заинтересуется… За сто десять продать можно, и то, если не спешить. А я… ну… за восемьдесят возьму. Чтобы тебя выручить.

— Уж ты выручишь… Девяносто.

— Восемьдесят пять.

— Идет.

— Тогда, если завтра плотно займемся, где-нибудь к пятнице-субботе оформим.

— Нет, — испугался я. — Мне ко вторнику надо.

— В карты продулся? Погоди, ты скажи, если у тебя проблемы, может, вместе посоображаем? Старики должны держаться вместе. На тебя никто не наезжает?

— Нет особых проблем. Все в пределах нормы. Просто надо.

— Понял, не дурак. Но до вторника не успеть. В одном БТИ три дня провозятся. А еще в домоуправлении надо справки брать, а еще в налоговой. До вторника даже на самолете не успеешь…

Я заметно приуныл. Не то чтобы так уж переживал из-за восьмидесяти пяти тысяч рублей, а просто можно же было заранее побеспокоиться. Если уж я такой крутой, то мог бы быть предусмотрительней. Между тем, чуя мое огорчение, Сердцев размышлял вслух:

— …Допустим, в БТИ у меня есть «заточка»… Если… В налоговой тоже можно попробовать… В общем так, восемьдесят! И по рукам. Пять лимонов — на дачу взяток и первичные телеграммы.

— Какие телеграммы?

— Ты сколько классов закончил? Так Бендер говорил.

Я записывал, а Сердцев подробно диктовал, какие справки я должен завтра собрать и куда сдать. Справок получалось — вагон и маленькая тележка. Я запаниковал. Тогда на основных этапах мой приятель обещал меня сопровождать. А основными получались все этапы.

— Откуда ты все правила знаешь? — удивился я. — Прямо как настоящий риэлтер.

В наши времена такого слова не было. Поэтому не уверен, что я его правильно произнес. Я сказал так — «реэлтэр».

— Ну, так! — хихикнул польщенный «челнок». — Приходится осваивать смежные специальности… Ну, до понедельника. Встань пораньше, сделай зарядку, почисти зубы «Блендамедом». Клинические испытания доказали, что он не только зубы, но и яйца укрепляет.

Чертов балагур… Как только умудрился дожить почти до шестидесяти лет и сохранить в себе веселого подростка?

…Ни о какой зарядке в понедельник утром не могло быть и речи. В воскресенье я чувствовал, будто меня постирали в машине и с силой отжали. Я и говорить-то мог с трудом. А в понедельник утром вообще лежал словно деревянная чурка. Придурь дается человеку один раз, но зато так много, что ее до смерти не истратишь. Заработал бы миллион, а потом плавал сколько угодно. Хоть через Тихий океан.

Но именно для таких случаев человеку дается и сила воли.

Стеная не хуже коммуниста на допросе в гестаповских застенках, я доплелся до ванной и минут десять стоял под теплыми струями. Стоя под струями, почистил зубы «Блендамедом». А потом еще по привычке нагишом постоял перед зеркалом. В зеркале отражался человек, переплывавший Обь и вообще умеющий добиваться своих целей, если это нормальные мужские цели, а это редкая, редчайшая способность среди народонаселения страны и даже всей планеты. От такой приятной мысли боль в мышцах и прочих суставах пошла на убыль.

После экологически чистого завтрака жизнь завертелась, словно мячик от пинг-понга, пущенный умелой рукой. Не знаю, играет ли Дима в пинг-понг, но в бюрократических коридорах гуляет, как у себя дома. Через домоуправление он прошел, как Гагарин сквозь редкую облачность. Секретарше, еще ничего себе особе — лет тридцати пяти, просто улыбнулся на ходу, а она уже провожала его юношескую походку долгим завистливым взглядом. Что происходило в кабинете начальницы, не имею представления, но только, завершив короткий прием, та радушно проводила его до дверей, и тут улыбались уже оба. Суровой пятидесятилетней распорядительнице жилищно-коммунальных услуг, которой лично я после одной-двух жилищно-коммунальных встреч старался лишний раз не попадаться на глаза (а если попадался, то подобострастно кланялся), будто в рот всыпали стакан бесплатной малины.

Может быть, жена Сердцева и не согласится на прибавление семейства, зато с другими женщинами проблем бы не возникло.

Бюро технической инвентаризации на улице Трудовой я ненавижу, сколько себя помню. Бычок — смоляной бочок: притронулся рукой и прилип. В БТИ я не был лет десять, но за это время здесь ничего не изменилось. Имеется в виду не интерьер, а выражение тупого, безнадежного ожидания на лицах квартиросъемщиков и квартировладельцев, разбитых на несколько очередей… Не исключено, что десять лет назад за вшивой справкой стояли те же люди.