— Тому, кто любит меня больше жизни, — поправила его Кира, — и без кого моя жизнь не имеет смысла.

Не стоит удивляться, что после этих слов дальнейшие рассуждения и выяснения отношений сделались ненужными. В конце концов, двое молодых людей запросто могут найти более достойное применение своим губам, нежели извлечение дурацких звуков. В результате, к завтраку они не поспели и спустились на веранду, когда солнце уже стояло в зените. Несмотря на опоздание проголодавшихся возлюбленных встретил накрытый по всем канонам гостеприимства стол. Около самовара хозяйничал гном, Антон с Алисой расположились на диванчике с кружками чая, а Волк нервно жался к ноге своего хозяина и исподлобья поглядывал на опасного чужака.

— Хороши, — гном причмокнул губами, оглядывая помолодевшую парочку оценивающим взглядом. — Ты прям превзошёл себя, Создатель, — он отвесил уважительный поклон в сторону дивана. — Нас с Волком тоже не мешало бы омолодить.

— Да вы и так с самом соку, — рассмеялся Антон, — хотя серый, наверное, слишком расслабился от безделья, коли Семён завалил его как щенка, — с этими словами он потрепал по холке смущённого охранника. — С вами-то всё в порядке? — он заботливо оглядел помолодевших гостей.

— Даже не знаю, что сказать, — Кира смущённо опустила глаза.

— Скажи «спасибо», — подсказал гном.

— Мы тебе очень благодарны, Антон, — Семён быстренько последовал мудрому совету, — не ожидали получить в подарок пятнадцать лет жизни.

— Вообще-то, всё обстоит несколько иначе, — принялся оправдываться волшебник, — я вовсе не повернул для вас время вспять, это невозможно, просто зафиксировал состояние ваших тел на тот момент, когда мы познакомились с Кирой.

— Зафиксировал? — Семён с недоумением посмотрел на Антона. — Хочешь сказать, что мы теперь не будем стареть?

— Ты сделал нас бессмертными? — внесла свою лепту в поток вопросов Кира.

— Бессмертных не бывает, — назидательно произнёс гном, поднимая вверх указательный палец, при этом Кира с Семёном переглянулись и заулыбались.

— Вы с этим не согласны? — в голосе Антона явно прозвучали эдакие снисходительные нотки. Наверное, именно так мог бы общаться умудрённый опытом старец с зелёной молодёжью. — Знаете кого-то из бессмертных?

— Я и есть бессмертный, — рассмеялся Семён, — так нас называют за то, что мы помним свои прошлые воплощения. Но это, конечно просто название, убить нас не так уж сложно.

— Волк бы с тобой поспорил, — Алиса с сочувствием погладила забившегося под диван серого. — Но гном прав, молодые тела — это вовсе не панацея от смерти. Все когда-нибудь умрут, просто причиной вашей смерти будут не старость и болезни, а что-то другое.

— Ух ты, — Семён недоверчиво покачал головой, — это даже лучше, чем омоложение.

— Ну и как вы собираетесь использовать мой подарок? — полюбопытствовал Антон.

— Вообще-то мы это пока не обсуждали, — Кира вопросительно посмотрела на Семёна. — Наверное, вернёмся в ту реальность, где обитают наши близкие. Времена там непростые, но в нашей родной реальности всё равно будет гораздо опасней, хотя тут мы и числимся погибшими.

— Дело не только в безопасности, — вклинился в её рассуждения Семён, — нельзя начинать новую жизнь до того, как расплатишься по старым долгам. Это Кирюша у нас свободна, как ветер, а я успел влезть в одну аферу, и придётся её закончить.

— А что потом? — глаза Алисы загорелись любопытством.

— А потом мы начнём свою игру, — Семён обнял растерявшуюся от таких откровений Киру и поцеловал её в висок. — Хватит уже играть в чужие игры.

При этих словах Антон с Алисой многозначительно переглянулись, потому что и они стояли на пороге того, чтобы начать новую игру. Создатель, много жизней назад получивший очень болезненный опыт уничтожения своего творения, всё ещё никак не мог решиться на сотворение нового мира. Его любимая, конечно, понимала, как непросто Антону снова пойти на такой риск, и терпеливо дожидалась нужного момента, чтобы подтолкнуть своего мужчину к реализации его предназначения. И кто бы мог предположить, что триггером, наконец запустившим создание мира ангелов, станут слова бессмертного, а скорее даже, его решимость взять жизнь в собственные руки.

— А как ты себе представляешь свою игру? — живо поинтересовался Антон.

— Мир, где нет рабов и господ, — Семёну не потребовалось много времени, чтобы сформулировать свою мечту, — где сильные защищают слабых, и превыше всего ценится свобода.

— Утопия, — гном пренебрежительно махнул рукой. — Да вас, таких святых и наивных, раздавят как глупых беззащитных дождевых червяков.

— А мы вовсе не беззащитны, — возразила Кира. — Никто не верил, что Алат сумеет себя защитить, но это всё-таки случилось.

— Может быть, мы и обломаемся, — Семён одобрительно улыбнулся своей отважной спутнице, — но я в нас верю.

— Я тоже в нас верю, — в глазах Алисы, устремлённых на Антона, загорелось яростное пламя, совершенно несвойственное мягкой и покладистой женщине.

Как вскоре выяснилось, эта вера оказалась заразной, и хозяин мира Дачи подхватил сей опасный вирус, положивший начало созданию мира ангелов, именно в тот вечер. Похоже, у Антона просто не было шанса откосить от возвращения на путь своего предназначения, ведь в нашем мире желания вообще нет более могущественной силы, чем вера. Именно она лежит в основе его магии и управляет судьбами людей. Тут главное — правильно выбрать, во что верить. Если вы фаталист и убеждены, что «на всё воля божья», то ваша собственная воля останется без поддержки энергии веры. Зато нет предела возможностей для тех, кто верит в себя.

Реплика искателя

Каково это — жить в конце времён, когда твоему миру, твоему образу жизни, да и самой жизни кто-то задал обратный отсчёт? Похоже на ощущение эйфории осеннего листка, оторвавшегося от ветки и кружащего в нирваническом танце воздушного потока, прежде чем опуститься на землю и превратиться в прах. Есть в этом что-то завораживающее и одновременно пугающее. Обречённость одним словом.

Да, мы знаем, что не вечны, более того, у нас есть все основания утверждать, что и всё, что нас окружает тоже когда-нибудь канет в небытие. Смерть является для нас частью картины мироздания, наравне с жизнью, но для большинства из нас это знание абстрактно, по крайней мере, до тех пор, пока мы ни соприкасаемся со смертью напрямую. В суете серых будней и шумных праздников мы не часто ощущаем это неумолимое движение к концу. Лишь изредка жизнь напоминает нам о своей конечности, но и тогда мы стараемся задвинуть эти мысли куда-нибудь подальше, чтобы они не мешали нам вращать жизненное колесо, подобно маленькой трудолюбивой белке.

Так что же изменилось сейчас? Отчего тревога наполнила наши сердца? Словно сквозь шум городских улиц и гомон толпы вдруг начал пробиваться некий