- Илья Константинович, вы согласны?

Говоров посмотрел на регистратора и только тогдапонял, что он даже самое главное прослушал. Стало неловко и стыдно, и онпоспешил кивнуть.

- Да...

Что уж теперь?

Света рядом осторожно и с облегчением перевеладыхание, он расслышал.

- А теперь обменяйтесь кольцами! - последовал приказ,и Илья моргнул. Начал растерянно оглядываться, но им поднесли кольца, и он,отмахнувшись от нехороших мыслей, ловко надел золотое колечко Свете на пальчик.Только ради того, чтобы всё это поскорее закончилось. И свою руку протянул.

Света улыбнулась, взяла с атласной подушечки кольцо,но надеть Говорову на палец не сумела. То ли у Ильи рука дрогнула, то ли у неёсамой, но она вдруг выронила кольцо, и оно покатилось по паркетному полу.Говоров проводил его взглядом, подумав, что Светка наверняка из-за этогоударится в истерику, если не сейчас, то потом точно. Но всерьёз он этотинцидент не воспринял, хотя в зале на минуту повисла тишина, потом Денис бросилсявдогонку за кольцом. Илья ободряюще улыбнулся Свете, которая вроде побледнела,потом глянул на родителей, и встретил обеспокоенный взгляд матери. Это егоудивило. Что такого страшного случилось?

Церемония закончилась несколько скомкано, Света быларасстроена, хотя вида старалась не подавать, но восторженность из её глаз ушла.Их во всеуслышание объявили мужем и женой, попросили скрепить союз поцелуем ирасписаться где надо. Чтобы рука в ответственный момент не дрогнула, Говоровпосоветовал себе представить, что подписывает очередной приказ. Тысячный в егожизни. Ничего страшного и невероятного.

Когда они выходили из зала, Илья решил, что всё,слава богу, закончилось. Мечтал, как сейчас выйдет на улицу, пусть и вудушающую жару, но выйдет из этого здания, учреждения, можно назвать какугодно, лишь бы выйти, наконец. Хотелось вдохнуть полной грудью, отвлечься отсвадебной суеты, своей и чужой, закрыть глаза и отчаянно помотать головой, чтобыпопытаться скинуть с себя неприятные ощущения.

Но так просто его не отпустили. Их долгофотографировали, правильно рассаживали, ставили нужный свет и просили"улыбаться и не моргать"... У Ильи раскалывалась голова, а впередиещё был банкет.

Стоя недалеко от родителей, услышал тихий голосматери, полный тревоги:

- Это плохая примета, Костя.

- Люда, успокойся. Они же не в церкви.

- Всё равно. Уронить кольцо... это плохо.

Илья обернулся и удивлённо посмотрел, но мать тут жеему ободряюще заулыбалась. Он улыбнулся в ответ. Отвернулся, и задумался,наблюдая за Светой.

Плохо? Надо же, ещё приметы какие-то существуют. Исемейная жизнь у них, оказывается, начинается с нехорошей приметы. И Света обэтом знает, раз так расстроилась.

А вот его это совсем не беспокоит. Он, наверное,единственный, кто с самого начала ничего хорошего от этого брака не ждал. Ивсех об этом предупреждал, кстати...

С самого утра всё не заладилось. Ксения старалась невспоминать о свадьбе Ильи, вообще о Говорове не думать, но взгляд невольновозвращался к часам. Она замирала и смотрела на циферблат, беспокойствоболезненными толчками пульсировало где-то в районе сердца.

Ни о чём думать не могла, всё валилось из рук, отлюбой мелочи на глаза наворачивались слёзы. С этим невозможно было бороться,просто было очень одиноко и страшно. Так долго ожидать этого дня, знать, чтопережить его будет очень трудно, и проснуться утром оттого, что хочетсязарыться лицом в подушку и порыдать вволю. И убеждать себя в том, что ИльяГоворов - прошедший эпизод в её жизни, бесполезно. Ей больно оттого, чтосегодня он станет не просто её прошлым, а чужим. Чужим мужем.

Никак не могла собраться на работу. Ходила поквартире, стояла у окна и глотала слёзы, пока родители не могли её видеть.

Она не умрёт без него. Конечно, не умрёт. Это было быслишком глупо и просто. Будет жить дальше, может и счастливо. Будет вспоминатьо красивом романе, об Илье Говорове, который устроил для неё маленькуюсказку...

Сердце болезненно сжалось, и Ксения снова обернулась,посмотрела на часы. Время тянулось очень медленно.

Провела пальцем по стеклу, потом подышала на него инарисовала сердечко. И несколько секунд наблюдала за тем, как оно исчезает...Если бы также запросто могли исчезнуть все её чувства и боль.

Решительно вытерла слёзы. Ещё немного и она снованачнёт с тоской размышлять о том, как жизнь бывает несправедлива. А разве этотак? В итоге, всё правильно, все получили по заслугам и остались при своих.

Нельзя брать чужое. Это нужно усвоить раз и навсегда.А Говоров был чужим... и влюбляться в него было никак нельзя.

А она поддалась искушению.

Господи, она совершает одни и те же ошибки.

- Ксюша, - Надежда Александровна приоткрыла дверь вкомнату и заглянула. - Лена звонила, просила тебе передать, что после обеда еёуже не будет.

Ксения посмотрела в окно, чтобы мама не могла видетьеё лица, и печально усмехнулась.

- Да, я так и думала...

- Ты на работу поедешь?

Она кивнула.

- Конечно...

- Ксюш...

- Мама, со мной всё хорошо. Просто... сегодня головачто-то болит.

Надежда Александровна помолчала немного, потомосторожно проговорила:

- Я так и подумала, ты бледная.

- Да? - Ксения схватилась за щёки и натянутоулыбнулась. - Я таблетку выпью, и всё пройдёт.

Мать лишь головой покачала. Пошла к двери, потомсказала:

- Отец вернулся, он Ваньку в садик отвёл.

- Хорошо, - еле слышно отозвалась Ксения. - И ужесобираюсь на работу.

- Ксюша.

Степнова обернулась.

- Я тебе не сказала... - Надежда Александровна ссомнением присмотрелась к дочери. - Пару дней назад Илья звонил. А я с нимговорить не стала, как ты и просила. Вот теперь думаю, может зря?

Ксению бросило в жар, даже лоб испариной покрылся.

- Он звонил сюда?

Надежда Александровна кивнула.

Ксения потёрла влажный лоб, отвернулась и покачалаголовой.

- Нет, мам, ты всё сделала правильно... не переживай.

Мать вышла из комнаты, а Ксения попыталась вдохнутьполной грудью. Пробивались странные всхлипы, похожие на рыдания, настолькостало тяжело, почти физическая боль навалилась. Степнова зажала рот рукой ирезко помотала головой, пытаясь успокоиться. Хоть чуть-чуть.

Находиться дома стало невыносимо. Она быстрособралась, заглянула на кухню, даже чаю выпила, чтобы родителей успокоить.Большими, болезненными глотками, не чувствуя вкуса, выпила, и широкоулыбнувшись отцу, вышла. Надевала туфли, когда услышала его голос.