Захохотал даже канонир у бортового пулемета, хотя он сидел у открытого люка, где шум двигателей был сильнее всего.

— В задницу…

— Тебе надо показать свою задницу той врачихе, может, ее тоже этот укус заинтересует.

— Она сама кого хочешь укусит…

— Вот извращенец…

— Э, парни, а это что там такое?

Пулеметчик показал на посадочную площадку — там стоял не медицинский «Хаммер», как можно было того ожидать, а бортовой бронированный «Ошкош», рядом еще один, заправщик, и третья машина, на которой обычно ездил командир эскадрильи, тоже «Хаммер», но гражданский, модели «Н2».

— Кажется, задница Счетчика заинтересовала командование…

— Нет, что-то произошло. Заправщик… дозаправить машину.

Конвертоплан приземлился точно по центру площадки, не выключая двигателей, первый сержант выскочил из вертолета, навстречу ему бежал капитан-лейтенант Ник Пальметта, командир спасательного авиакрыла, тоже пригибаясь. На голове у него был стальной шлем, на груди — автомат. Что-то и в самом деле произошло серьезное.

Техники начали дозаправлять конвертоплан, в нарушение инструкции не остановив двигатели, как во время боевых действий.

— Учебное задание выполнено, сэр! — отрапортовал первый сержант.

— Что там у вас со змеиным укусом?! — Обоим пришлось кричать из-за шума и ветра, уносившего половину из сказанного.

— Один ублюдок решил продемонстрировать свое остроумие, сэр!

— У нас чрезвычайная ситуация! На траверзе порта Доха террористами захвачен крупный контейнеровоз, морские пехотинцы не справились! Нам приказано оказать им помощь!

— Сэр, эти дубинноголовые не могут справиться со своей ширинкой, когда им приспичит поссать, сэр! — крикнул в ответ первый сержант.

Командир в ответ хлопнул подчиненного по плечу.

— У тебя десять минут, сардж. Не больше, пока дозаправят. Вон в той машине — до хрена патронов и снаряжение, снаряжаемся по максимуму. С палубы работают «РПГ» и пулеметы. Я пойду на Отель — восемь, на месте разберемся!

— Так точно… сэр! Нас пропустят через воздушное пространство Катара? Или придется делать крюк?

— Пропустят! Там все на ушах стоят из-за этого дерьма! Шевели задницей, сардж!

В рубке были вооруженные турки, но никто из них так и не понял, что сделал капитан Нунан, они не были специалистами по мореплаванию, по судовождению. Они напряженно стояли и смотрели по сторонам, смотрели они и за командой, и за самим капитаном — но понять, что он делает, они не могли.

Вертолет прошел как раз на высоте капитанского мостика в рубке, американцы всегда так делали, обожали летать на предельно малой, ушел дальше, по каравану. У капитала сжалось сердце… американцы не заметили. Его безмолвный призыв о помощи не был услышан.

Что же делать, что…

— Амер, вертолет возвращается! — вдруг крикнул один из бандитов, контролирующий обстановку по правому борту.

Турок, вооруженный привычной турецкому горному стрелку винтовкой «G3» с четырехкратным оптическим прицелом, перебежал вправо, чтобы следить за вертолетом.

Капитан не понял, что произошло — вертолет замедлился, турок что-то крикнул на его родном языке — и тут отрывисто ударили выстрелы, полетело стекло. Тут же к гулким одиночным выстрелам «G3» прибавился раскатистый грохот «калашникова».

На самом деле турок выкрикнул на своем языке грязное ругательство. Он не должен был стрелять — один из боевиков на палубе запаниковал и выстрелил в зависший вертолет из припрятанного на палубе ручного противотанкового гранатомета. В этом и заключалось отличие исламских экстремистов от бывших турецких военнослужащих. Экстремисты в бою не слушали команд, не соблюдали дисциплину, а если кто от этого погиб — он шахид. Увидев, что происходит, и поняв, что американцы их раскрыли, — турок выстрелил по пилоту из своей почти снайперской винтовки и не промахнулся. Тут же окатил вертолет огнем из «калашникова» и второй террорист. Если бы не тот выстрел из «РПГ» — возможно, американцы так ничего бы и не поняли.

— Включить задымление! Всем боевая готовность! — Турок метался по мостику, отдавая команды в рацию. — Курс на караван, полный вперед! Если будет возможно — тарань танкеры!

Это и был запасной план…

Почти на ощупь техник-сержант добрался до надстройки — и тут в надстройке открылся люк. Неизвестный в маске и с автоматом «G3» с удивлением воззрился на американца.

— Амна койим![85]— изумленно выдохнул он.

Сержант выстрелил ему в лицо, бросился вперед — и прежде чем турки пришли в себя, перекрестил длинной, на весь магазин, автоматной очередью узкий коридор судовой надстройки. Турок был не один — их было трое, и ни один не успел ничего предпринять — все трое нашли свою смерть в этом коридоре, повалившись друг на друга.

— Капрал, сюда! — закричал сержант.

Времени не было — но он заметил, как хорошо, просто-таки отлично вооружены турки. У каждого кроме «G3» со складным прикладом на боку короткоствольный «АКС-74У», превосходное оружие для боя в тесноте судовых надстроек. У третьего вместо «G3» самый настоящий пулемет Калашникова, возможно, даже русский. В Ираке морским спецназовцам удалось раздобыть несколько пулеметов Калашникова русского, болгарского и югославского производства. Все они, как, впрочем, и многое другое из трофеев, применялось в бою.[86]

Держа под прицелом коридор, оставалось надеяться, что из-за глушителя и общей неразберихи выстрелы не услышали — сержант разжился «АКС-74У» с двумя смотанными скотчем магазинами. Его он закинул за спину, потом достал один за другим еще два таких смотанных магазина — турок очень удобно лежал — и сунул их куда-то в свою разгрузку. Тридцать на шесть — сто восемьдесят патронов, весьма кстати на случай затяжного боя в надстройках корабля. А с палубы надо уходить — «Сталкеры» разбираться не будут.

Капрал, вошедший в коридор, хлопнул сержанта по плечу, подтверждая, что он на месте.