– Послушайте, – сказал доктор Ларкин, – еслиу Гиффорд Мэйфейр имеется в этом городе медицинская карта, думаю, мне удастсязаполучить ее через Институт Кеплингера Только делать это нужно строгоконфиденциально, не вызывая ни у кого беспокойства или подозрений.

Лайтнер, нахмурившись, покачал головой, как будто считалпредложение Ларкина проявлением дурного тона.

– Только не делайте этого, как прежде, без ихсогласия, – предупредил он.

– Райен Мэйфейр никогда об этом не узнает, –заверил его Ларкин. – Предоставьте это дело нам. Если хотите, можетеназвать нас секретной медицинской службой. Или как-нибудь в этом роде. Крометого, сейчас я хочу увидеть Карри.

– Понимаю. Это можно организовать, скажем, завтра. Илидаже сегодня вечером. Мне нужно подумать.

– О чем?

– Обо всем. Например, я не могу понять, почему старшиныпозволили Столову приехать сюда. Почему он самым бесцеремонным образом вторгсяв дела семьи, рискуя тем самым вызвать ее неудовольствие. – Не иначе какЛайтнер просто размышлял вслух, а не отвечал на вопрос Ларкина– Понимаете, всюсвою жизнь я посвятил исследованиям паранормальных явлений. Никогда прежде мнене доводилось вступать в такой тесный контакт с этой семьей. Я чувствую, что скаждым днем растет моя преданность им. Растет моя забота о них. И мне стыдно,оттого что я не смог вмешаться в их судьбу раньше, до исчезновения Роуан. Но яполучил от старшин особые указания.

– Судя по всему, они тоже считают, что в этой семьечто-то странное творится с генами, – предположил Ларкин. – Я делаютакой вывод, исходя из того, что вы тоже отслеживаете особенности, переходящиеиз поколения в поколение. Боже правый, по крайней мере человек шесть навчерашних поминках заявили о том, что Гиффорд обладала экстрасенсорнымиспособностями. Говорят, она видела какой-то образ, нечто вроде семейного привидения.Хотя, насколько я понял, этим далеко не исчерпывались ее психическиевозможности. Очевидно, ваши друзья из Таламаски пошли по такому же пути.

Лайтнер медлил с ответом.

– В том-то все и дело, – наконец произнесон. – Нам надлежало идти по этому пути, но я далеко не уверен, что мы этоделали. Видите ли… все это так неопределенно и замысловато.

Их разговор прервал низкий пульсирующий звонок телефонногоаппарата, который находился рядом с кушеткой и выглядел вызывающе современнымсреди темно-коричневой бархатной мебели.

Ларкин снял трубку.

– Доктор Ларкин слушает, – произнес он своюпривычную фразу, которую всегда говорил, когда брал телефонную трубку. Однаждыон безотчетно выпалил ее по телефону-автомату в аэропорту, что мгновенно вывелоего из забытья.

– Это Райен Мэйфейр, – услышал он ответ на другомконце провода– Так вы и есть тот самый доктор из Калифорнии?

– Да, рад вас слышать, мистер Мэйфейр. Мне не хотелосьбеспокоить вас последние дни. Я мог бы вполне подождать до завтра.

– Доктор, скажите, нет ли там поблизости ЭронаЛайтнера?

– Да, он здесь. Хотите поговорить с ним?

– Нет. Пожалуйста, выслушайте меня внимательно. Сегоднярано утром от маточного кровотечения умерла Эдит Мэйфейр. Она приходилась внучкойЛорен Мэйфейр и Жаку Мэйфейру. Мне же и моей супруге Гиффорд, а также Роуан онаявлялась двоюродной сестрой. Понимаете, с ней случилось то же самое, что и смоей женой. Эдит просто истекла кровью в своих апартаментах на Эспланейд-авеню.Бабушка обнаружила ее только в полдень, когда она уже была мертва. Мнедумается, нам следует обсудить вопрос о генетических исследованиях. Судя повсему, в нашей семье в самом деле что-то не так.

– Господь всемогущий!.. – изумленно прошепталЛаркин.

Голос Райена звучал спокойно.

– Не могли бы вы приехать ко мне в офис? –осведомился Райен Мэйфейр. – Будьте любезны, попросите Лайтнера приехатьвместе с вами.

– Конечно. Мы будем у вас через…

– Десять минут, – подсказал ему Лайтнер, которыйбыл уже на ногах. Взяв у Ларкина телефонную трубку, он произнес – Райен,оповестите всех женщин вашей семьи, где бы они ни находились, о том, что они нина минуту не должны оставаться одни. Не надо никого пугать, тем не менее надовсех предостеречь на случай непредвиденных обстоятельств. Кто-нибудь долженобязательно находиться рядом с ними, чтобы можно было вызвать врача. Насколькоя понимаю, ни Гиффорд, ни Эдит по какой-то причине не смогли это сделать. Я вполнеотдаю себе отчет в том, что говорю. Да. Да. Всех. Каждую. Именно так и следуетпоступить. Да, мы будем у вас через десять минут.

Ларкин и Лайтнер, выйдя из номера, вместо того чтобывоспользоваться элегантным маленьким лифтом, предпочли спуститься по короткомулестничному пролету.

– Что, по-вашему, за чертовщина здесь происходит? –по дороге спросил Эрона Ларкин. – Что значит еще одна смерть? Причем, поописанию, в точности повторяющая предыдущую?

Лайтнер ничего не ответил. Вид у него был мрачный инесколько возбужденный.

– Кстати говоря, у вас что, феноменальный слух? Откудавы узнали, что Райен сказал мне по телефону?

– Феноменальный слух, – неуверенно пробормоталЛайтнер.

Выскользнув через парадный вход на улицу, они сели встоявшую неподалеку машину. Воздух еще дышал прохладой, но к ней ужепримешивалось ласкающее весеннее тепло. Куда ни кинь взгляд, все утопало взелени, среди которой подчас выделялись слегка обветшалые образчики старины.Например, фонарные столбы или частично торчавшие из-под штукатурки кованыерешетки, некогда ограждавшие балконы на верхних этажах фасада домов.

– Полагаю, нам следует обсудить, – казалось,Лайтнер вновь не столько обращался к Ларкину, сколько говорил сам ссобой, – что мы собираемся им сказать. Вы сами прекрасно понимаете, чтопроисходит. И, надеюсь, согласитесь со мной, что ничего общего с генетическимзаболеванием это не имеет. Если, конечно, не брать во внимание более широкуюинтерпретацию этого термина.

Водитель, сделав крутой поворот, свернул с бульвара нанебольшую улицу, так что оба пассажира невольно склонились в сторону.

– Не понимаю, о чем вы говорите, – сказалЛаркин. – И вообще не понимаю, что происходит. Я бы назвал это своего родасиндромом, вроде токсического шока.