ее бывшей свекрови Екатерины Медичи, которой в этот момент было выгодно оказывать давление на Елизавету.

Еще до бракосочетания Дарнли начал проявлять себя как «самодовольный, высокомерный и подозрительный», пьющий и жестокий человек. Вопрос в том, знала ли об этом Мария; не утихло ли уже ее страстное увлечение. Трокмортон, отправленный к шотландскому двору, чтобы доставить Дарнли домой, нашел королеву «охваченной любовью, более страстной, чем подобает» даже «простым людям». Однако Рандольф писал Роберту Дадли, 1-му графу Лестеру, что Мария так изменилась по характеру, что «имеет лишь облик женщины, которой была раньше». Влюбленная дурочка или человек, который уже видит, что любовь уходит?

«Что с ней станет, или как она будет жить с ним, я оставляю думать другим», – мрачно предсказывал Рандольф. Трокмортон цитировал Лестеру и Сесилу: «Достоинство и любовь плохо сочетаются друг с другом и недолго остаются на одном троне». Однако Рандольф был пристрастным свидетелем, а королевские браки заключались не для радости; и подготовка к этому браку продолжалась, кто бы что ни говорил. Марию не поколебало осуждение и ее единокровного брата лорда Джеймса (теперь уже графа Морея) и Мейтленда. Она, понятное дело, разочаровалась в их проанглийской политике, а непостоянный и честолюбивый граф Мортон, еще одна важная фигура в шотландских делах, был родственником Дарнли.

«Подобного празднества не было во времена папизма, какое наблюдалось в эту Пасху на воскресной и ее торжественной мессе, – мрачно доложил Рандольф Сесилу в конце апреля. – Теперь она не хотела ни труб, ни барабанов, ни флейт, ни волынок… В понедельник королева и разные ее фрейлины, одевшись как жены горожан, пешком прогуливались по городу и у каждого встречного брали какой-то денежный взнос на пиршество».

Мария была на подъеме.

Попытку Елизаветы Тюдор воспрепятствовать этому браку Мария Стюарт отбила с видом сознательного непонимания: Елизавета всегда говорила, что Марии нужно выйти за англичанина, разве не так? И сразу впадала в гнев. «Вы никогда не сможете убедить меня, что я разочаровала вашу госпожу, – говорила Мария Рандольфу, – скорее она меня; а неудобства от потери моей дружбы наступят для нее так же, как для меня – от потери ее расположения».

Венчание состоялось 29 июля 1565 года в личной капелле Марии, невеста была одета в белое платье в знак ее вдовства. Церемония прошла по католическому чину, хотя Дарнли удалился до свадебной мессы. Герольды теперь провозгласили его королем Шотландии. «Эта королева теперь стала замужней, – писал Рандольф Лестеру, – а ее супруг сразу в день свадьбы сделался королем». Король, однако, «настолько надменный и жестокий, что больше похож на властелина мира, чем на человека, которого мы совсем недавно знали как лорда Дарнли».

Королевский титул Дарнли во многих отношениях оставался одним названием. Марии так и не удалось обеспечить ему супружескую корону, которая гарантировала бы его положение в качестве монарха Шотландии независимо от Марии, даже в случае ее смерти. Серьезная проблема правящих королев (статус консорта) стала для Марии ловушкой. Однако в западню попался и Дарнли.

В первые месяцы супружеской жизни Мария и Дарнли сумели воплотить все опасения в жизнь. Они мощными силами начали (а в случае с Дарнли в специально изготовленном позолоченном нагруднике) преследовать и наказывать тех лордов, которые под предводительством брата королевы графа Морея теперь перешли к открытому сопротивлению. Поскольку на самом деле боевых действий как таковых с ускользающим противником не было, кампания стала известна под названием «Рейд в погоню» (Chaseabout Raid). При этом Мария одержала верх, лояльные шотландцы присоединялись к ней, и с каждым днем сторонников становилось все больше.

Она известила Елизавету, что больше не желает вмешательства во внутренние дела Шотландии; она надеется, что они с кузиной снова могут стать лучшими друзьями, но только в том случае, если Елизавета объявит Марию своей наследницей, ее и Дарнли. Большинство лордов шотландская королева привлекла на свою сторону, а тех немногих, кто поддерживал Морея, разобщила. Когда, по приглашению Марии, граф Ботвелл вернулся в Шотландию и принял на себя командование армией, непокорные просто исчезли. Однако эта ситуация лишь сильнее проявила разногласия королевской четы.

С одной стороны, Дарнли настаивал не только на большей власти, но и на том, чтобы европейские правители признали его право держать в своих руках бразды правления страной. С другой – его несоответствие этой роли становилось яснее с каждым днем. (Его тщеславие и вспышки гнева напоминали поведение супруга Маргариты Тюдор Ангуса.) К тому же существовало еще два неучтенных обстоятельства. Одно состояло в том, что еще до конца 1565 года Мария Стюарт уже должна была знать о своей беременности. Второй – люди стали поговаривать о благосклонности, которую Мария выказывает своему пьемонтскому личному секретарю Давиду Риччо. «Прислушиваться к советам двух-трех иностранцев, игнорируя своих главных советников, не знаю, как это можно терпеть», – неодобрительно писал Рандольф, называя Риччо «подлым разрушителем семьи». Рандольф предупредил Лестера: «Горе мне за вас, если сын Давида станет королем Англии». Конечно, все эти слухи были безосновательной клеветой, однако отношение Марии к Риччо не может не говорить об изменении чувств к Дарнли.

13 февраля 1566 года Рандольф сказал Лестеру: «Теперь я знаю наверняка, что королева сожалеет о своем браке, что она ненавидит короля [Дарнли] и весь его род» и что Дарнли постарается найти причины этой ненависти. Дарнли (подстрекаемый шотландской фракцией недовольных) довел себя до бешеной ревности, убежденный в том, что Риччо – отец ребенка, которого теперь носила Мария.

«Я знаю, что, если дело примет намеченный оборот, Давиду с разрешения короля перережут горло в течение ближайших десяти дней», – предсказывал Рандольф. Потребовалось немного больше времени, но 9 марта 1566 года группа вельмож, среди которых был и Дарнли, ворвалась в комнату Марии и заколола Риччо до смерти почти на глазах у королевы.

В подписанном лордом Дарнли соглашении заявлялось:

Пусть знают все люди: Мы, Генри, милостью Божией король Шотландии и супруг Ее Величества королевы… сожалели, что королева страдает от обид и совращений определенных личностей, безнравственных и нечестивых, особенно от иностранца итальянского рода по имени Давид.

Соответственно, он с группой лордов «решил схватить причастных лиц, врагов Ее Величеству, нам, родовой знати и государству, чтобы наказать по их грехам, а в случае осложнений отсечь голову на месте…». В этом, как и во многих других делах, Дарнли являлся марионеткой более решительных людей. Однако за рамки обычного выходило нанесенное Марии оскорбление.

Мария собралась с силами, чтобы убедить Дарнли, что его жизнь, как и ее, в конечном счете окажется в опасности со стороны его соратников – чрезмерно могущественных подданных, которые осмелились убить слугу королевы практически в ее присутствии. Выскользнув из дворца Холируд, она сбежала, забрав Дарнли с