Сардинию, заявив, что документ был «вырван силой и страхом: она не осмелилась отказать мужу»:

Узнав об этом, я применила законную власть монарха, данную мне Господом над своими подданными, которую я передала супругу, покоряясь законам Божиим; но когда я увидела, что это вопрос славы моего Господа и чистоты вероисповедания…

Так или иначе, их брак рушился.

Всплеск насилия, последовавший за резней в Васси в 1562 году, заставил Екатерину Медичи, пусть и против собственного желания, перейти под защиту герцога де Гиза, прибывшего в Фонтенбло с тысячей кавалеристов. Когда протестанты воззвали к своим единоверцам в Женеве, к германским протестантским принцам и Елизавете Английской, Екатерине с Гизами ничего не оставалось, как принять помощь Филиппа Испанского и папского престола. Несмотря на крах ее политики, личная неустрашимость королевы оставалась высокой, когда она появилась на бастионе под Руаном. «Моя отвага так же велика, как ваша», – заверила она солдат.

Другим человеком, который проявил мужество в Религиозных войнах, был Антуан Бурбонский. Несмотря на его политические колебания, никто никогда не ставил под сомнение его личную смелость. Однако когда он просто зашел в кусты, чтобы облегчиться, его ранили в плечо. Рана вызвала гангрену, и через несколько недель, 17 ноября Антуан скончался. Екатерина позволила вдове Антуана Жанне взять на себя заботы об образовании сына, хотя несколько последующих лет он практически будет оставаться заложником при французском дворе.

Весной следующего 1563 года Жанна д’Альбре написала Екатерине Медичи пространное письмо:

Я верю, Мадам, что вы не сочтете нарушением моего долга, что я сама обращаюсь к вам… Я прекрасно отдаю себе отчет, Мадам, в вашей искренней доброй воле и дружбе, в вашем стремлении поддержать благосостояние моего сына, да и собственное. Я ценю ваши вызывающие восхищение шаги настолько, что целую землю, по которой вы ступали. Однако простите меня, Мадам, если я пишу так, как говорила с вами в Сен-Жермене, где, казалось, вас не беспокоила моя манера. Вашим добрым намерениям мешает вмешательство тех, кого вы слишком хорошо знаете, чтобы мне их описывать…

В письме также упоминалось недавнее «прискорбное событие», поскольку кончина Антуана была не единственной существенной смертью начала этого года. В феврале 1563 года, на горе его племянницы Марии в Шотландии, вероломно убили герцога де Гиза. Подозревали Екатерину; говорят, что она сказала Конде (захваченному ее роялистской партией), будто смерть Гиза «освободила ее из тюрьмы». Однако, по иронии судьбы, эта смерть по умолчанию превратила Екатерину в лидера католической фракции, а протестантскую возглавляли Конде и адмирал де Колиньи при поддержке вдохновляющей фигуры Жанны д’Альбре.

Для всех наступила краткая передышка. В марте Амбуазский эдикт предоставил гугенотам свободу совести и ограниченные возможности отправлять свои религиозные обряды. Летом 1563 года Екатерина Медичи применила механизм, ранее использованный для укрепления власти Марии де Гиз в Шотландии, объявив совершеннолетним своего тринадцатилетнего сына Карла IX, несмотря на сопротивление парижского парламента.

Первым актом молодой король передал своей матери «власть отдавать приказы», объявив, что она «продолжит управлять так же и больше, чем прежде». Когда несколько месяцев спустя Карл IX издал декрет, поддерживающий хрупкий мир между де Гизами и родом Колиньи, его мать гордилась, что он сделал это «без всяких подсказок со стороны». Однако это представляется, мягко говоря, маловероятным.

Тем временем Жанна д’Альбре тоже укрепляла свою власть. В 1563 году в ее землях состоялась отмена католических богослужений, и приехали дополнительные священники, которых она попросила у Кальвина. «Королева Наваррская изгоняет из своих владений всякое идолопоклонничество и подает пример добродетели с поразительной твердостью и мужеством», – писал один из них. Многие вельможи и должностные лица Жанны не поддерживали ее реформу, а протестантский богослов Жан-Раймон Мерлин досадовал, что «она не получила опыта… постоянно оставаясь под опекой либо отца, который вел дела, либо мужа, не придававшего им значения».

Через несколько месяцев после принятия Жанной протестантства она, по словам Мерлина, «пришла в ужас» от известия, что испанцы разместили войска на ее границе, и хотя он сподвиг ее на запрещение мессы в одном городе, она медлила («парализованная страхом») с полным отказом от папства. Испанский посол, в очередной раз Дескурра, доставил ей послание с выражением протеста от короля Испании. Жанна ответила:

Хотя я всего лишь незначительная принцесса, Бог вручил мне управление этой страной, так что я могу править согласно Его Евангелию и учить людей Его законам. Я полагаюсь на Господа, который более могуществен, чем испанский король…

Филипп пытался нейтрализовать овдовевшую Жанну, женив на ней человека из своего Дома, но теперь он сказал своему государственному секретарю, что «будет сложно с такой женщиной в невестках».

Затем Жанна д’Альбре получила пугающее письмо от эмиссара папского престола кардинала д’Арманьяка, посланное из Трента, чтобы предостеречь ее от следования реформатским путем. Однако и на это послание Жанна тоже ответила с растущим негодованием:

Я никого не приговорила ни к смерти, ни к тюремному заключению, а именно эти наказания составляют опору и движущую силу системы террора – я краснею за вас и чувствую стыд, когда вы ложно утверждаете, что представители нашего вероисповедания совершили массу злодеяний. Сначала очистите землю от крови множества праведных людей, пролитой вами и вашими… Поскольку я ни на дюйм не отступила от веры Святой Католической Церкви Господа и не покинула ее паству, я прошу поберечь ваши слезы для оплакивания собственных ошибок… Мечтаю, чтобы ваше бесполезное письмо было бы последним в своем роде.

28 сентября 1563 года папа Пий IV вызвал Жанну явиться в суд инквизиции в Риме по обвинению в ереси. В случае отказа ее отлучат от церкви, а принадлежащие ей земли объявят свободными для любого, кто сможет их взять. Жанне дали шесть месяцев на исполнение требования.

Из этого затруднительного положения ее опять выручила Екатерина Медичи; хотя и мотивы Екатерины не были чисто сестринскими. Вмешательство папства в дела французских монархов давно являлось яблоком раздора. В декабре Екатерина направила в Рим специального посланника с протестом по поводу действий папы «против старинных прав и привилегий Церкви Франции».

Филипп Испанский тем временем замыслил похитить Жанну и доставить ее в суд инквизиции в Испании. Однако его план был раскрыт, когда одна из вышивальщиц, нанятых дочерью Екатерины Медичи Изабеллой (женой Филиппа), сообщила, о чем говорил подвыпивший шпион испанского короля. Бывшая французская принцесса передала информацию послу своей матери – пример либо победы родного над супружеским, либо женской солидарности.

«Я полностью вверяю себя вашей действенной защите, – благодарно писала Жанна д’Альбре Екатерине Медичи. – Я найду вас, где бы вы ни были, и буду целовать ваши ноги с большей охотой, чем кланяться папе римскому». Защита, однако, имела свою цену. Жанну призвали ко французскому