— Она точно проглотит то, что мы ей в рот вольем? — еще раз уточнил я. — Это очень важно. Рефлексы у нее сработают как надо?

— Сработают. После экстубации у человека происходит рефлекторное сглатывание, главное — ему помочь. — Вагнер показал мне какую-то прозрачную хрень, чем-то напоминающую вытянутую и плоскую воронку. — Но делать надо все очень быстро.

— Так понеслась, — сказал я, глянув на часы, висящие на стене. — Запомните — сейчас двенадцать двадцать семь.

— Работаем, — тоном, который я никогда у него не слышал, сказал Петр Францевич. — Убираю интубационную трубку.

Следом раздался неприятный хлюпающий звук и еле слышный хрип Бэллы, который более всего напоминал последний выдох.

Глава 15

— Быстро! — приказал мне Вагнер, моментально вставив в рот девушки ту самую прозрачную штуку. — Саша!

Отчего я замер — сам не знаю. Окрик врача вывел меня из секундного ступора, и я переправил зелье по назначению.

Скажу честно — подсознательно все же не верилось в то, что сможет Бэлла его проглотить. Надеяться хотел на лучшее, но ожидал худшего, потому что реалист.

Но нет — раздался звук наподобие того, что издает раковина, втягивая в себя остатки воды, и красная жидкость переместилась из прозрачной штуковины внутрь девушки. Без остатка, вся.

— Ф-фу! — Вагнер вытер лоб. — Вроде обошлось.

— Да не понятно еще ничего, — осторожно произнес я. — Сработало не сработало — поди пойми.

— Я не о том, — отмахнулся от меня владелец клиники. — То, что мы сейчас сделали, вообще-то только в теории допустимо. На практике после экстубации никто человеку, находящемуся в медикаментозной коме, жидкость напрямую в горло вливать не станет. Слишком велик риск того, что она в трахею попадет, понимаешь?

— Не очень, — признался я. — Но догадываюсь, что ничего хорошего в ваших словах нет.

В этот самый момент аппарат, который стоял рядом со мной, резко запищал, а цифры и графики, отражаемые на экране, словно сошли с ума, ежесекундно меняя свои значения. Сама Бэлла одновременно с этим открыла глаза, выпучила их, как рыба путассу, страшно и прерывисто захрипела, после ее словно какая-то невидимая рука приподняла вверх, подержала немного, а затем снова опустила на койку.

Мало того — серая тварь тоже, если можно так сказать, оживилась. Она максимально сжала свои огромные кольца, будто пытаясь задушить и без того задыхающуюся девушку, а после раззявила пасть и беззвучно закричала, явно пребывая в невероятном гневе.

— Держим, — скомандовал мне Вагнер и прижал плечи Бэллы к койке. — Ноги, Саша, ноги! Не хватало, чтобы она еще сломала себе что-то, свалившись на пол! И еще… Может, снова интубируем? Хотя…

— Кажись, не сработала микстура, — констатировала Жанна, жадно глядящая на происходящее. — Вон как ее корежит!

— Жалко девчонку, — печально произнес Толян. — И вообще… Столько мороки, и все впустую.

Я тоже было подумал, что он прав, но как раз в этот момент родственница Ряжской перестала дергаться и глубоко вздохнула, ее напряженное мгновение назад тело ослабло, глаза закрылись, следом за тем успокоился аппарат, перестав издавать тревожные звуки, а прямая линия на экране сменилась плавно идущими зигзагами.

— Ф-фу, жива. Я уж думал — все, предсмертная конвульсия, — приложив палец к шее, сказал мне Петр Францевич и глянул на экран. — Саш, она, похоже, просто спит. Смотри, и показатели улучшились. Да еще как!

Мне не было нужды смотреть на циферки и значки, я без них уже понял, что зелье сработало. Нет, серый вестник смерти никуда не пропал, он все еще цеплялся за Бэллу, но уменьшился раза в три и тревожно дергался, не понимая, отчего та, которую он считал своей полноправной добычей, в очередной раз пробует от него ускользнуть.

— Вот ведь! — неверяще пробормотал Вагнер и провел пальцем по щеке девушки. — Смотри, теплая, а была как лед! И дыхание совершенно нормальное, нет нужды в искусственной поддержке. По крайней мере, в текущий момент.

— Думаю, и после она не понадобится. — Я подошел к столику, на котором оставил сосуд с оставшимся зельем. — Значит, так. Вот тут еще две дозы лекарства, которые надо дать Бэлле. Если этого не сделать, все наши труды пойдут насмарку, а она, не просыпаясь, просто умрет. А теперь очень важное — следующую порцию она должна получить ровно через три дня. Помните время, которое я зафиксировал перед тем, как вы трубку вынули?

— Двенадцать двадцать семь, — кивнул Петр Францевич.

— Через три дня она должна получить вторую дозу минута в минуту. — Я показал пальцем на отметки, расположенные на сосуде, сначала на среднюю, потому на нижнюю: — Видите? Вот граничные значения. То есть ни больше ни меньше, ровно столько. А через три дня и снова в то же время Бэлле нужно дать последнюю порцию.

— А ты? — спросил Вагнер. — Разве не приедешь? Мне самому это нужно будет делать? Нет, я не в смысле ответственности, про нее говорить уже глупо, я и так пять минут назад нарушил все, что только можно. Просто это немного странно, ты столько для этой девочки сделал, и было бы правильно…

— Было бы, — перебил его я. — И поверьте, если смогу, то обязательно приеду. Но жизнь штука непредсказуемая, потому предпочту оставить лекарство вам. Вы точно сделаете все как нужно, особенно если учитывать свойственный вам педантизм. Хотя напоминалку на смартфон все же рекомендую установить. От греха.

— Саша, а что это? — помявшись, глянул на меня исподлобья врач. — Что в составе этого средства? Если не секрет?

— Да я сам точной рецептуры не знаю. Основой выступил корень мандрагыра, который было очень тяжело добыть. Есть такой в природе, редкая до невозможности штука. Собственно, именно на то, чтобы его достать, и ушло большинство времени, которое у нас имелось. А остальные компоненты мне неизвестны, поскольку изготавливали его другие люди. Да и знай я рецепт, толку от того чуть. Не они сделали лекарство лекарством, а кое-что другое.

— Что?

— Фаза Луны, знание старинных наговоров и так далее, — усмехнулся я. — Считайте, что волшебство, так, пожалуй, вам будет проще поверить в происходящее. И еще: Петр Францевич, нет смысла бороться с собой, а