– Хотели отправить в «Альбатрос» подвидом туриста своего сотрудника. Думали посмотреть, как работает канал, а тутты, моя радость, с щенячьим энтузиазмом кинулась с головой в омут, вот«засланный казачок» и не понадобился. Проследили сначала за Лолой, потом засотрудниками лагеря, которые готовили «посещение». Так что большое спасибо.Хочешь благодарность в приказе, как внештатному работнику, объявлю? А можночасы с гравировкой «За храбрость» вручить, – издевался полковник.

Я потрясенно молчала.

– Впрочем, ты тоже должна меняпоблагодарить, – не успокаивался приятель.

– За что?!

– Ну с чего бы это все твои домашниеукатили в Петербург?

– Ты хочешь сказать…

– Именно. Просто попросил их на денекубраться из дома, чтобы сумасшедшая мамаша чувствовала себя в безопасности.Я-то понимал, как кипят твои мозги при мысли о том, что нужно придумать, дабыродственники не заметили твоего отсутствия.

– И они согласились? Все?!

– Ну не совсем бескорыстно, – гадкохихикнул приятель, – пришлось потратиться. Две коробки корзиночек с белымкремом, фигурка таксы и баллон суперполироля для «Мерседеса» – вот твоя цена.

Слова не вылетали из горла. Продать мать запирожные, фарфоровую собачку и автомобильную натирку – непостижимо!

– А что будет со мной? – робко поинтересовалсяБазиль.

Полковник с сомнением поглядел на Корзинкина.

– В зависимости от того, как поведетесебя на следствии. Скорей всего просто выдворят из страны и запретят вдальнейшем въезд в Россию. Вы знали, что людей специально калечили, делали изних инвалидов?

– Нет, нет, – испугалсяБазиль, – думал, и правда инвалиды детства или жертвы болезни. Конечно,некрасиво, но это давало им заработок… А экстремальный туризм выглядел вообщеневинно… Кстати, я ничего не организовывал, лишь находил клиентов. В Москвепроблемы решали Никитины.

– Вот и расскажите следователю, –посоветовал полковник, – ладно, поеду переоденусь и на работу.

В дверях он остановился и сказал:

– Не вздумайте куда-нибудь деться,пускаться в бега или прятаться.

Мы остались одни.

– Зачем дал кардиган Тимофею? –спросила я.

– Ничего никому не давал, –возмутился приятель, – все вещи у меня отобрали еще в доме у Никитина.

Так, значит, Тиме понравилась кофта, и онрешил ее просто-напросто присвоить. Не подумал, что вещь станет уликой.

Базиль принялся бегать по кухоньке, натыкаясьна мебель.

– Боже, Тимофей! Мальчик! Воспитанный,интеллигентный, говорит по-французски, играет на пианино – и вдругхладнокровный киллер! Не верю! В роду Корзинкиных никогда не было убийц! Напротяжении всей семейной истории – ни одного!

– Вот и нет, – обозлилась я, –твои прапрабабушка и прапрадедушка преспокойненько удавили свою дочь, да еще иее новорожденного младенца в колыбели. А милый, воспитанный Тимофей напал наодинокую женщину и не постеснялся залезть к ней в лифчик, чтобы украстьдокументы на дом и землю.

Выпалив эту фразу, я моментально вспотела.Только сейчас поняла, чем рисковала, заявившись в гости к Вере Никитиной!

Базиль растерянно глядел в пустую чашку.

– Слушай, – велела я, –рассказывай теперь, что лежало в могиле несчастного младенца Земцова.

– Ничего, – упорно ответилКорзинкин.

– Хватит! Может, Дегтярев тебе и поверил,но только не я!

– Отчего же!

– Да ты сто раз повторил, что ниша былазатянута паутиной… А там чисто, сухо и никаких признаков пауков.

Базиль открыл было рот, но я быстро замахаларуками.

– Ой, только не надо врать, будто обтиралтайник носовым платком. Я охотно верю, что, когда ты открыл «хованку», там и всамом деле была паутина, но, когда вытащил сундучок, она порушилась.

Корзинкин вздохнул:

– Да не было там никаких драгоценностей всундуках.

– А что? Что там лежало?

– Письма.

– Письма? – разочарованно протянулая. – Весь сыр-бор из-за исписанных бумажек?

– Личные послания невинно убиенногоимператора Николая II к жене Александре Федоровне. Всего двадцать пять штук.

Я онемела. Это почище любых сокровищ! Дасейчас за эти «бумажки» можно получить миллионы долларов!

– Как попала царская переписка кКорзинкиным?

– Мать Николая из семьи дворян Вяземских.Ее старшая сестра служила фрейлиной. Когда стало ясно, что дело худо, близкаяподруга императрицы Анна Вырубова стала прятать архив. Что-то увезла сама,что-то раздала особо приближенным с наказом беречь пуще глаз. Елена Вяземскаяпривезла письма в деревню и велела спрятать. Про тайничок в могиле знали всеродственники.

У Гликерии Корзинкиной после убийства дочерислегка помутился рассудок. Она принялась замаливать грех, потом вызвала мастераи велела сделать нишу. Хотела, чтобы сын кремировал ее после кончины, а урнупоставил в могилу к Насте. Но Андрей не исполнил последнюю волю покойной,похоронил, как подобает по христианскому обряду, на кладбище, а не за оградой…А когда пришлось прятать переписку, вспомнили про «колумбарий», там и сложили.Елена вернулась в Петербург. Дворянство искренне считало, что большевикиненадолго пришли к власти и надо только переждать, пока все вернется на кругисвоя. Кто же знал, что так печально закончится – Мария и Андрей погибнут,Николай окажется на чужбине, а Трофим всю жизнь проведет под чужим именем!Теперь род Корзинкиных окончательно прервется… У нас детей нет, а Тимофей –убийца… Эх!

Он безнадежно махнул рукой.

«Да и избалованная Риточка, дочурка Алексея,тоже не может считаться лучшим представителем семьи», – подумала я, новслух произнесла:

– Ну и где документы?

– У Прохора, в Горловке.

– Как? Ты виделся со стариком?

– Да, я велел спрятать шкатулку получше,он и снес в погреб.

Ну, Прохор – кремень. Вот она, старая выучка –ни словом не обмолвился, что знает о приезде Базиля, даже увидав паспорт, нераскололся. Вот это верность!

– Что же не рассказал Алексею о кладе,когда тебя спрятали в башне?