– Он убил бы меня сразу, – сообщилБазиль, – у него так нехорошо блестели глаза, что я понял: если узнаетправду, мигом пристрелит. Жадный очень был.

Да и ты, дружок, не лучше!

Корзинкин, однако, продолжал:

– Вот и рассудил: пока молчу – жив.Крепился, как мог, но уже в лагере, честно скажу, из последних сил, всенадеялся на что-то, на чудо… И надо же, тут ты!

Кстати, мог и спасибо сказать! В голову непришло. После всего услышанного Корзинкин нравился мне все меньше и меньше.

– А как узнала, что я открывалнишу? – поинтересовался Базиль.

– Нашла зажигалку возле скамейки, игорничная в гостинице рассказала, что тебя не было какое-то время, а потомявился и затеял постирушку. Вот и подумала: стоял, должно быть, на коленях вгрязи и не захотел, чтобы об этом кто-нибудь знал!

– Там дорога идет под уклон, –пояснил Базиль, – пошел назад и свалился прямо в жуткую грязь.

Да уж, грязи в этой истории предостаточно!

Забегая вперед, сразу скажу, что Вера, Лола иВанда получили минимальные сроки. Хитрые женщины свалили всю вину на Нину иТимофея. Кстати, их так и не нашли. Они ловко замели следы и легли на дно.

Юлю отпустили, она взяла Риту и исчезла с нейв неизвестном направлении. Дом Никитиных конфисковать не имели права, и сейчасон сдан какой-то фирме. Эля благополучно вышла из больницы, и АлександрМихайлович, выправив ей документы, пристроил девчонку учиться на парикмахера.

Феликс Михайлович Самохвалов и ряд работниковправоохранительных органов отправились на зону, но уже в качестве заключенных.

Базиль вернулся в Париж. Скорей всего онпровез драгоценные письма во Францию, так как продал квартиру, купил дом впредместье столицы и зажил на широкую ногу. Я не выдала его тайну, но в гости кним больше не хожу, хотя регулярно получаю приглашения.

Однако в тот холодный ноябрьский день,возвращаясь от Оксаны домой, я, естественно, очень многого не знала. Домашниемирно сидели в гостиной. Я налетела на них как ястреб:

– Предатели!

Аркаша с Зайкой уткнулись носом в газету,делая вид, что не слышат. Маруся моментально бросилась мне на шею.

– Мусик! Александр Михайлович так просилпомочь! Он говорил, что устал бороться с тенью.

– С кем?

– Ну, он объяснял так: дело страшнозапутанное, искать в нем истину – все равно что пытаться обнаружить тень втемноте. Понимаешь? Тень можно увидеть на свету, а не в потемках. Черное вчерном!

Я вздохнула и села к журнальному столику.

– Сейчас принесу кофе, – оживиласьЗайка. Аркадий выскочил вместе с ней.

Через пару минут детки вернулись, тащаогромную сумку.

– Вот, – сказала Ольга, протягивая«Голуаз», – разрешаю тебе курить в гостиной, дыми на здоровье.

– А это, – пробормотал Кешка,расстегивая баул, – лекарство от скуки, читай всласть.

И он выложил передо мной тридцать томов серии«Классика детектива». Все в роскошных кожаных переплетах с золотым тиснением.

– И грызи конфетки, – проорала Маня,протягивая огромную, килограмма на три, коробку моего любимого чернослива вшоколаде.

Я поглядела на их виноватые лица ирасхохоталась. Вот хитрецы, точно знают, чем меня купить!

Через неделю праздновали свадьбу Гали и Миши.Невесту одели в элегантное светло-серое платье, ловко скрадывавшее недостаткиполной фигуры.

С Мишиным нарядом пришлось повозиться.

– Зачем новый костюм? – отбивалсяпрофессор, тряся перед нами пиджаком. – Вот смотрите, я в нем кандидатскуюзащищал, старая добротная вещь, чудесное качество.

Кешка оглядел залоснившиеся борта и изрек:

– Костюм не коньяк, от возраста лучше нестановится. Этот сжечь!

В качестве подарка мы преподнесли им мебельдля спальни, и Галя, заливаясь краской, выбирала в магазине самое широкоесупружеское ложе.

Впрочем, женщина попросила еще кое-что.

– Дашенька, – пролепетала она, входяко мне в комнату накануне свадьбы, – буду всю жизнь благодарить вас завсе…

– Ладно тебе!

– Мне так неудобно просить.

– Что?

– Отдайте нам собачку Куку, очень к нейпривязалась!

Кука и впрямь везде ходила за Галей хвостом.

– А твоя аллергия? – изумилась я.

Галочка подергала носом.

– Знаешь, абсолютно пропала, как не было.

И вот настал торжественный день. Во Дворецбракосочетания явилась уйма народа – все сослуживцы жениха из НИИ имениКурчатова, три незамужние Галины подружки и, естественно, мы в полном составе,кроме близнецов. Здесь же сидела и приукрашенная бантом Кука, надо думать, вкачестве свидетельницы невесты.

«Брачующиеся» прибыли в «Мерседесе» Аркадия,украшенном лентами, шариками и куклой, привязанной к капоту. Машинусобственноручно украшала Манюня, и брат, когда увидел невероятную красоту,вначале отказался садиться за руль. Но Ольга прикрикнула на него, и Кешкапокорился.

– Не боись, – напутствовал женихаЕфим, – страшно только в первый раз.

Неожиданно вышло солнце. Его лучи, проникнув вокна зала, где проходило действо, осветили полную даму лет пятидесяти с краснойперевязью на могучей груди. Зазвучал марш Мендельсона, Галины подружкисхватились за платки. Да и у меня комок подступил к горлу. Как все здорово,красиво получается, море цветов, кольца.

– Черт возьми, – прошипела над ухомМаня, – недоглядела за ним, вот недотепа!

– Что случилось? – спросила яшепотом.

– На Мишу глянь!

Я окинула взглядом жениха. По-моему, все впорядке. Новый отглаженный костюм, белая сорочка, даже причесан безупречно.Перед выездом Маня уложила густые кудрявые волосы математика феном и щедрообрызгала лаком.

– На ноги, на ноги посмотри!

Я перевела взор на ступни профессора и струдом сдержала смех – темно-серые обшлага красивых новых брюк нависали над…калошами. Наш садовник надевает их поверх ботинок, когда возится в саду. Ума неприложу, где Миша отрыл мокроступы.

– Не расстраивайся, детка, – шепнулая Марусе, – все подумают, что это супермодные лаковые ботинки.