После подходят к ключу черноводному целою стаей,

Узкими там языками лакают с поверхности воду,

Кровью убитого зверя рыгая; в груди их косматой

Дух вполне безбоязнен, и сильно раздуты утробы.

Так же совсем мирмидонцев вожди и советники быстро

Вкруг Ахиллесова друга, отважного духом, сбирались,

Жаждая боя, в толпе их стоял Ахиллес быстроногий

И на борьбу возбуждал лошадей и мужей щитоносцев.

Зевсом любимый Пелид пятьдесят кораблей быстролетных

Вместе с собою под Трою привел, и при веслах на каждом

По пятьдесят человек находилось бойцов превосходных.

Пять он поставил над ними начальников, чтоб исполняли

Их приказанья, а высшую власть сохранял за собою.

Первый отряд возглавлялся Менесфием пестродоспешным,

Сыном Сперхея — реки, получавшего воду от Зевса.

На свет его породила Пелеева дочь Полидора,

С неутомимым Сперхеем сошедшись, — женщина с богом.

Отчество ж было по Бору ему, Периерову сыну:

Внесши бесчисленный выкуп, на ней он открыто женился.

Евдор воинственный был предводитель второго отряда.

Дева его родила Полимела, прелестная в плясках,

Дочь Филанта; пленился веселою девой могучий

Аргоубийца, ее увидавши средь песен и плясок

У Артемиды в хору, — златострельной охотницы шумной.

К девушке в комнату наверх поднялся и тайно сопрягся

С нею заступник Гермес, и ему родила она сына,

Славного Евдора, в беге проворного, храброго в битве.

После того ж как Илифия, помощь дающая в родах,

Вывела на свет ребенка, и солнца лучи он увидел,

Ввел к себе в дом Полимелу герой Ехеклей многосильный,

Акторов сын, за нее заплативши бесчисленный выкуп.

Мальчика ж старец Филант воспитал и вскормил с попеченьем,

Лаской его окруживши, как будто он был его сыном.

В третьем отряде вождем был Писандр, Маймалом рожденный,

Храбрый, воинственный муж, первейший меж всех мирмидонцев:

После Пелидова друга в искусстве на копьях сражаться.

Феникс, боец поседелый, вождем был в четвертом отряде,

В пятом же — Алкидамант, Лаэркия сын безупречный.

В полном порядке совместно с вождями построив отряды,

С сильною речью ко всем Ахиллес обратился могучий:

«Не забывайте никто у меня тех угроз, мирмидонцы,

Как при судах наших быстрых, в то время, как гневом пылал я,

Вы угрожали троянцам и горько меня обвиняли:

«Желчью, свирепый Пелид, ты матерью вскормлен своею!

Близ кораблей ты насильно товарищей держишь, жестокий!

Лучше в судах мореходных домой мы назад возвратимся»

Раз уж тобой овладела такая безмерная злоба!»

Так вы мне часто, сходясь, говорили. Великое дело

Битвы теперь наступило: ее вы так долго желали!

В бой теперь каждый иди, в ком сердце отважное бьется!»

Так говоря, возбудил он и силу, и мужество в каждом.

Слово царя услыхавши, тесней мирмидонцы сомкнулись.

Так же, как каменщик, камни смыкая с камнями, выводит

Стену высокого дома в защиту от дующих ветров, —

Так же сомкнулись ряды щитов меднобляшных и шлемов.

Шлем тут со шлемом, и щит со щитом, человек с человеком

Близко смыкались; вперед наклоняясь, боец прикасался

Шлемом к переднему шлему, — так тесно стояли ахейцы.

Перед рядами два мужа стояли, — Патрокл многомощный

С Автомедонтом. Горели одним они оба желаньем, —

Быть впереди мирмидонцев в бою. Ахиллес быстроногий

В ставку пошел. На прекрасном узорчатом там сундуке он

Крышку поднял. На корабль ему этот сундук был положен

Сереброногой Фетидой и полон он был и хитонов,

И шерстяных одеял, и плащей, берегущих от ветра.

Там у него наготове хранилася чаша. Средь смертных

Муж из нее ни один вина искрометного не пил,

Не возливалось вино никому из богов, кроме Зевса.

Из сундука эту чашу доставши, сначала ее он

Серой очистил, потом всполоснул водяными струями,

Руки обмыл и себе, и вином эту чашу наполнил.

Стал в середине двора, и вино возливал, и молился,

На небо глядя. И не был он Зевсом отцом незамечен.

«Зевс пеласгийский, додонский, далекий владыка Додоны

Вечно суровой, где Селлы, пророки твои, обитают,

Ног не моют себе и спят на земле обнаженной!

Ты на молитву мою благосклонно уж раз отозвался

И возвеличил меня, поразивши ахейцев бедою.

Также еще и теперь мне такое исполни желанье:

Сам я в стане своем остаюсь корабельном, но в битву

Друга-товарища шлю и много моих мирмидонцев.

Зевс протяженно гремящий! Пусть слава его провожает,

Смелостью сердце наполни ему, чтоб увидел и Гектор,

Может ли также один отличаться в бою наш товарищ,

Или свирепствуют в битве его необорные руки

Только тогда, как и сам на аресову битву я выйду.

После, когда от судов он отгонит сраженье и крики,

Пусть невредимым к судам быстроходным вернется обратно,

Пусть и товарищи все, и оружье останутся целы!»

Так говорил он, молясь. И внял ему Зевс промыслитель.

Дал Отец Ахиллесу одно, а другое отвергнул:

Прочь отогнать от судов войну и сраженье Патроклу

Дал; а из битвы назад отказал невредимым вернуться.

Так совершив возлиянье и Зевсу отцу помолившись,

В ставку назад он вошел и в сундук положил свою чашу.

Вышел и стал перед ставкой. Хотелось еще его духу

Схватку ужасную между троян и ахейцев увидеть.

Те же совместно с Патроклом отважным вперед устремились

В полном оружьи, чтоб смело на войско троянцев ударить.

Хлынули быстрой и дружной толпою они на троянцев,

Как придорожные осы, которых привыкли тревожить

Мальчики, их постоянно дразня близ дороги в их гнездах.

Глупые эти ребята на многих беду навлекают.

Если какой-нибудь путник нечаянно ос потревожит,

Мимо идя по дороге, они с отвагою в сердце

Все на него налетают, свое защищая потомство.

Сердцем и духом на ос походя, от судов мирмидонцы

Хлынули против троянцев. И крик поднялся неугасный.

Громко Патрокл закричал, возбуждая товарищей к бою:

«Вы, мирмидонцы, лихие соратники сына Пелея!

Будьте мужами, друзья, о неистовой вспомните силе!

Славу дадим Ахиллесу, пускай пред судами ахейцы