трех казарм, другие хозяйственные пристройки, большие гонги и площадки для сбора членов Ордена.

Внутри было идеально чисто: тут были слуги, которые следили за порядком, правда, с трущобниками они не разговаривали, и жили в отдельных, небольших строениях. Они же и готовили пищу. Единственный, кто сидел и никогда не отлучался дольше, чем на час-другой, был очень старый Орденец. Он сидел чуть вдали от трех казарм, в странной позе со скрещенными ногами и закрытыми глазами.

Но Зур’дах ощущал, что тот всё видит, за всеми следит. Контролирует.

Собственно, все трущобники задавали вопросы именно ему. Наверное, еще потому, что от него исходила скрытая внутренняя сила, никак не соответствующая его дряхлому телу. Однако, Зур’дах знал точно, что этот старик и в подметки не годится тому молодому практику, который проводил испытание на Камне. От последнего у гоблина аж волосы дыбом стали. Тут же он чувствовал легкое ощущение опасности, как от крупной бронированной твари, и…всё.

За этим стариком Зур’дах наблюдал, но не потому, что ожидал удара в спину, а чтобы понять, как старик дышит, когда вот так неподвижно медитирует. Молодой гоблин ощущал, что в такие моменты вокруг старика будто бы шевелятся какие-то невидимые токи энергии. Правда, увидеть их Зур’дах не мог, поэтому просто прислушивался. За пару дней наблюдений он так ничего и не выяснил, что и не удивительно. Он догадывался, что чувствовать другую энергию может мешать Тьма или Кровь. Или и то, и другое вместе.

Маэль стал задумчивее и погруженнее в себя, и, одновременно с этим, словно бы довольнее. Последнее Зур’даха радовало, как радовало и то, что у друга оказались способности, потому что иначе сам он в Орден не вступил бы. Без Маэля это было бессмысленно и ненужно.

Несмотря на то, что Зур’дах помнил осколки других своих жизней, он знал, что не хочет снова остаться один. Друг столько лет был рядом, они столько вместе пережили, что разделиться теперь, после всех совместных опасностей, было бы….больно.

Они были последние выжившие дети из Ям. Больше никого не осталось. У Зур’даха никого не осталось. Сначала мать…Потом вообще всё их племя…А потом их группа детей, спасшихся и погибавших один за другим…

Кракх и Дракх, смерти которых он не видел. Инмар, с которым он только-только начал нормально общаться…Зур’дах вспомнил, как они вместе шли позади всех и как потом Драмар учил Инмара использовать «нюх» для поиска опасностей.

А потом случилась Кая… Ее смерть, пожалуй, самое болезненное воспоминание, после смерти матери. А ведь она была всего лишь маленькая девочка, которую он знал несколько месяцев, но запомнил навсегда.

Почему я думаю о них всех? Почему сейчас? Не понимаю…Я думал, это уже ушло…

В голове всплыл образ старого Драмара, которого забрали дроу. Он так и не знал, что с ним случилось: продали ли его, стал ли он рабом, или, может, его использовали как бойца? Он ведь мутант — сильный, несмотря на внешнюю дряхлость.

Его мысли скользнули дальше, к событиям, случившимся в Ямах, к убитому Саркху, им убитому, пусть и с помощью Прожоры…тогда еще Прожоры, а не могущественного осколка Чернопрядца. Именно тогда они с Маэлем и стали друзьями: смерть Саркха их сблизила, и в то же время отдалила от Тарка и Кайры. Пусть они сами и не знали, что произошло там, за казармами. А потом…потом погибли и они: в один момент, оказавшись на пути того луча, который должен был испепелить именно его, а не кого-то другого.

Внутри Зур’даха начала закипать легкая злость на всё случившееся.

Прожора…А ведь если бы не те тренировки с Тьмой, то Прожора бы и не появился и не спас бы меня с Маэлем там, на Арене Тхер Гхола.

Ну и когда ты вылезешь из меня? — мысленно обратился к Чернопрядцу Зур’дах, и ожидаемо, ответом было молчание…

Где для тебя будет безопасное место? Или ты еще не восстановил силы?…

Зур’дах вздохнул. Если бы Чернопрядец хоть раз ответил, это бы его успокоило. С другой стороны, он ощущал его как сгустки живой тьмы на своих костях, значит, всё в порядке. Значит, он живой.

С другой стороны, Чернопрядец, даже ослабленный, — могущественное существо. А значит, в критической ситуации он мог помочь, даже просто спасая свое существование.

Молодой гоблин посмотрел на стены Ордена, на старика, с закрытыми глазами, на тучи на небе, и задумался.

Моя жизнь словно череда случайных и незначительных событий. Будто бы в ней нет цели, кроме одной — выжить. И даже короткие передышки, вроде борделя Неларии, всё равно приводят к каким-то кровавым событиям, из которых мы выбираемся и продолжаем куда-то бежать. Надолго ли мы тут?

Рядом сидел Маэль и тоже молчал. Где-то сзади гонялись друг за другом гоблинята, и раздавался громкий голос Ыглара, который был после тренировок друзей самым сильным среди малышни.

Сейчас мы никуда не бежим…

Но тревожное ощущение, что грядет что-то кровавое, не отпускало Зур’даха с того момента, как он оказался за стенами Ордена.

Размышления его прервал слуга, который пришел из-за внутренней стены и принес старику какую-то толстую стопку бумаг. Тот осторожно взял бумаги, выслушал всё, что ему сказал слуга, кивнул и отправил его прочь.

Придерживая бумаги, старик встал и посмотрел на детей.

— Все сюда! — крикнул старик. — Соберите своих, — кинул он друзьям.

Зур’дах аж привстал, в нем мигом проснулся интерес.

— Малышня, выходим! — засуетился сразу Маэль, и начал собирать всех гоблинят перед казармой. Те неохотно, но поплелись, однако ослушаться Зур’даха или Маэля они не смели — те были для них самыми старшими и, что не менее важно, самыми сильными.

Рядом с друзьями стал Ыглар:

— А что такое? Почему нас собирают? — обеспокоенно спросил трущобник.

— Ты чего шуганый такой? — успокоил его Зур’дах. — Просто что-то от нас хотят. Не волнуйся, в обиду тебя никто не даст.

— Да я не волнуюсь. Я вообще ничего не боюсь.

Маэль хмыкнул.

Через пару минут все три группы стояли нестройным рядом перед стариком.

— Итак, малышня, — прохрипел он. — Есть для вас небольшое задание.

Все дружно вытянулись вперед.

— Видите у меня в руке эти бумаги?

Дети заугукали.

— Так вот, на них есть узоры, или, вернее, символы. Ваша задача — перерисовать эти символы как кто сумеет.

— А где рисовать? На полу? — спросил Маэль.

— Именно. Сейчас нам принесут специальные палочки, — они пишут черным, — вот ими и