— Просто перерисовать? — спросил Зур’дах.

— Нет. Каждому из вас я покажу определенный символ, вы внимательно посмотрите на него, запомните и уже по памяти будете перерисовывать.

— А это еще зачем? — прозвучал голос Ыглара.

— Полагаю, — ответил старик, — глава хочет проверить вашу память. Можете ли вы запоминать что-то сложное.

Интересно…

Когда принесли длинные палочки с тонкими угольками на кончиках, старик начал показывать символы на бумагах. Каждому ребенку отводилось по три-четыре мгновения.

Зур’дах видел, что на листках были выведены черным какие-то фигуры, круги, квадраты и другие закорючки.

Держа палочку в руке Зур’дах подумал об одном:

Ей, наверное, очень удобно рисовать? Как же давно я не рисовал…Надо обязательно продолжить…

Когда старик остановился перед ним и показал символ, Зур’дах впился в него взглядом и моментально запомнил.

Рука с палочкой сразу начала выводить нужные линии.

Да это ж легко! — понял он. — Что тут запоминать?

* * *

Маэль был счастлив.

Он до сих пор не понимал как так случилось, что они с Зур’дахом оказались внутри Ордена, внутри этого закрытого сообщества Практиков, куда раньше никогда не принимали гоблинов. Однако это случилось. Они тут, и рядом с ними были десятки других гоблинят из трущоб.

Маэль еще не знал, что их ждет и чему их будут учить, и будут ли вообще, но он впервые ощутил себя…особенным. Не таким, как другие. Не обычным гоблином, а чем-то большим.

У меня есть способности, как и у Зур’даха. Мы оба одаренные…Как и эти малые…

Маэль всегда смотрел на то, как Зур’дах управляет Тьмой и завидовал. Завидовал этой силе, этому могуществу, пусть и видел, что у Тьмы есть пределы. Точно так же, с завистью, он смотрел на молодого Практика, который спрыгнул с огромной птицы прямиком в трущобы и потом, буквально просто топнув ногой, поставил всех на место. Маэль хотел уметь так же. Он увидел, что значит подавляющая сила, увидел эту голубоватую энергию, которую использовали Практики Ордена Заката и хотел ее ощутить, увидеть ее в своих руках.

Точно так же как гоблинская малышня завидовала тому, что он мутант, и хотела стать такими же как он. Но для него сила Крови и Ядра были чем-то давно знакомым, чем-то пройденным, а вот голубая энергия — загадкой.

Маэль вздохнул. Ему нравилось, что тут было много гоблинов — целых два десятка малышни. И за всю эту малышню, за этих слабых гоблинят, он будто ощущал ответственность, ведь он был старше и сильнее, а еще потому, что все они были обычные гоблины, не мутанты. Но зато со способностями. Словно у них с Зур’дахом было свое маленькое племя. К сожалению, из того десятка гоблинят, который они тренировали в трущобах, тут был только Ыглар.

Маэль поначалу думал, что их в первый же день начнут чему-то учить, что-то рассказывать, объяснять, совсем как в Ямах, но их просто заставили отмыться и поселили в казармах.

В соседних казармах были гнолли и люди. Никто никуда не бежал, даже не пытался, хотя некоторые трущобники с опаской поглядывали на высокие стены, на которых стояли ученики Ордена, выполнявшие функции стражей. Однако Маэль не чувствовал ни от кого из них такой опасности, как от этого дряхлого старика, который круглосуточно сидел в странной позе на холодных камнях. Он почти не спал. Маэль специально следил за ним.

Интересно, они тут все тут такие «странные»? — думал Маэль.

Когда им принесли листки с символами, Маэлю стало интересно, потому что начало хоть что-то происходить — не тупое сидение в казармах. Глядя на символы, изображенные на листках, он понял, что хоть ухватить эти фигуры и сложно, но возможно. Там были определенные закономерности, которые он увидел сразу.

Что ж, посмотрим, смогу я или нет?

* * *

Ыглар смотрел на стены Ордена Заката и не понимал, как тут оказался. Умом-то он понимал, вот только всё его существо не могло понять, как он, гоблин, тот, кто еще вчера был в грязных, вонючих трущобах, теперь оказался в другом месте — чистом, красивом. На нем даже нет рабского ошейника, его не бьют и не заставляют ничего делать. Это было странно. Их даже кормили, причем сколько хочешь, столько и бери, да еще и такой едой, которую он никогда не ел.

Наверное, если бы он попал сюда один, без своих сородичей, ему было бы очень страшно, но их, гоблинов, было два десятка, и с ними были Зур’дах и Маэль. Эти два молодых мутанта были такие сильные, что с ними считался сам Камнебрюхий. А еще они могли выделывать копьями такие финты, какие никому из других мутантов и не снились.

Эти орденцы, пришедшие в трущобы, были полнейшей неожиданностью, как и то, что у него оказались способности. Ыглар так и не понял, в чем эти способности заключаются. Он думал, что тут, внутри, за стенами Ордена, кто-то об этом расскажет. Вот только пока их держали в неведении.

Боялся Ыглар только одного: что их обманули, заманили сюда для чего-то ужасного. Он не знал для чего, но явно не для того, чтобы учить. В такие моменты его успокаивали невозмутимые лица Зур’даха и Маэля — эти молодые гоблины, казалось, не боятся вообще ничего.

Вот таким хочу быть, — понял он. — Таким же сильным и смелым, как они.

* * *

Все прошло…неплохо.

Конечно, Крул ожидал большего количества одаренных, но в любом случае около сотни новых учеников — это ощутимая прибавка. Причем далеко не все из них слабые, судя по свечению Определительного Камня. Ведь свечение показывало как раз-таки предрасположенность к управлению Ци.

Крул первое время опасался, что вся затея в трущобах сорвется, что или стражи плохо сработают, или Старейшины взбрыкнут в нужный момент, или этот старый ублюдочный дроу из катакомб что-то выкинет, не пустит никого, и придется проливать кровь, или те же вожаки трущобников похерят все договоренности, но…нет. Ничего из этого не произошло.

Всё прошло спокойно. Удивительно спокойно.

Крул, конечно, понимал, что, несмотря на предпринятые усилия, скорее всего, часть детей и подростков стражи всё равно упустили — их было слишком мало, а трущобы были слишком большие. Но основную часть они точно забрали себе.

Казармы между внутренней и внешней стенами были уже подготовлены заранее. На первое время, до принятия Клятвы, он собирался оставить трущобников именно там. Они должны стать сильнее и никак не соприкасаться с остальными