Я поднял глаза на волшебников — перехватив мой взгляд, пришедший в себя Ерёмин сделал жест пальцами, словно бы переламывая невидимую веточку. Я отрицательно покачал головой. Димеона расхохоталась. Этот смех был вполне искренним, но именно поэтому у меня по спине побежали мурашки.

— Он не будет больше играть в ваши игры! — громко объявила друидка. — Он уже убедился, чего вы все стоите, — именно потому он теперь со мной, а не с вами.

Я вновь взглянул в лица коллег по Управлению. Волшебство момента спало, маги переглядывались и перешёптывались. Я стоял, переводя взгляд с них на повзрослевшую девочку, и пытался понять, что же мне теперь делать. Сейчас они примут решение, и тогда...

— Предлагаю погасить персонажа как представляющего угрозу для стабильности сектора, — ровным голосом сказала Осадько. — Кто за? Кто-то против? Одобрено координационным советом, отлично. Магистрат выдаст санкцию задним числом. Каково мнение Опергруппы — можем мы приступать?

Сделалось тихо — даже Димеона умолкла, почуяв неладное. Один за другим волшебники повернулись к Ерёмину. Оперативник старательно бинтовал кисть узкой марлей. Потом он поднял взгляд и посмотрел мимо юной жрицы мне прямо в глаза.

— Да, конечно, — сказал он, неприязненно улыбаясь. — Заблокируйте эту комнату — в «Клыках» должны быть свои компенсаторы. Пришлите Матвея со второй базы и можете начинать.

Я стоял и никак не решался поверить в то, что произошло. Они решили убить мою Димеону за простую пощёчину и делали это так, словно бы такой шаг был единственно верным и само собой разумеющимся. Я ожидал, что они начнут спорить или, по крайней мере, заговорят в более обтекаемых выражениях. Вместо этого они вели себя так, словно речь шла всего лишь о том, чтобы поставить на место зарвавшегося подростка.

— «Заблокируйте комнату!» — вывел меня из транса изменившийся вдруг до неузнаваемости голос нимфы. Повернув голову, я увидел, что девочка дрожит мелкой дрожью. — «Можете продолжать!» ...Ну, держитесь!

«Димеона, не бойся...» — вот что готово было сорваться с моего языка. Потом девочка обернулась ко мне, и я подавился несказанной фразой. Димеона не была ни капли напугана — напротив, она тряслась от ярости.

— Максим, встань у меня за спиной, — сказала она резко.

— Димеона, я, правда, не думаю... — начал я осторожно.

— Встань у меня за спиной! — повторила она, и я послушался: это был не тот приказ, с которым я осмелился бы спорить.

Кто-то из магов присвистнул.

— Обхвати меня поверх плеч, как если бы ты висел у меня на спине, и держись, не выпуская, что бы ни происходило. Чуть шире. Крепче. Вот так.

— Максим, если ты сейчас же... — начал было Ерёмин, но его перебила Осадько:

— Максим, делай как она скажет! Борис Эдуардович, вы ведь не хотите иметь мёртвого Коробейникова?

— Приготовься!

Димеона запрокинула голову, насколько это было возможно при том, что я стоял у неё за спиной, и, нараспев выкрикнув несколько слогов заклинания, медленно развела руки в стороны. Фигуры, в какие были сложены её пальцы, стали совсем уж причудливыми. Ерёмин что-то шепнул на ухо Крымову — тот кивнул и скрылся из виду. Осадько тоже больше не было в поле зрения. Взгляд Василисы был пристальным и тяжёлым. Друидка пока что не двигалась. Было тихо.

Старший оперативник достал из кармана огрызок карандаша и осторожно коснулся им невидимой преграды, отделявшей нас от коридора. Карандаш задымился. Ерёмин проворно разжал пальцы и чему-то кивнул.

— Все назад, — произнёс он негромко. — Через минуту прибудут гасители, и тогда всё будет у меня под контролем, но до тех пор...

— Маги диких людей!

Голос нимфы прозвучал так пронзительно, что я вздрогнул. В нём были и задор, и сила, и шальное веселье, но не было решительно ничего от той робкой девочки, которая только вчера жадно внимала моим поучениям и плакала оттого, что её не слушали. В ту же секунду я почувствовал, как тело её напряглось и задрожало едва уловимой вибрацией, словно бы вдоль позвоночника нимфы пустили ток.

— Маги диких людей! Ваши преступления против Леса огромны, — начала вещать жрица. — Вы наступаете на леса своими безжизненными городами, лишая птиц и зверей дома, что принадлежит им по праву. Вы истребляете угодные природе растения и сеете на их месте жалких уродцев, каких только и способны взрастить...

— Вытащить бы его... — вернувшийся Крымов с тоской смотрел в мою сторону, пока Ерёмин объяснялся с кем-то по рации. — Тогда её можно было б накрыть, что называется, одним выстрелом...

Заляпин кивал. Василиса смотрела мне прямо в глаза.

— Он не пойдёт, — сказала она тихо. — Он не оставит её, потому что он — идиот!

— Два и восемь, два и девять, три-два... — нёсся откуда-то из глубины коридора размеренный голос. — Пять-восемь до зелёной черты.

«Накачивают», — отметил я с ужасом.

— ...Ваши речи лукавы. Вы обманом пытались отнять у меня моего жениха, а со мной обращаетесь так, словно бы я — пустое место! — продолжала говорить Димеона. Дрожь, в начале тирады едва различимая, теперь заметно усилилась: девочку, а с ней и меня, прямо-таки колотило. С пальцев разгневанной жрицы летели янтарные искры. Оставшиеся в коридоре волшебники с опаской поглядывали на приборы. — Все эти деяния есть преступления в глазах Фериссии. За это я, Димеона Миянская, накажу вас. Данной мне властью я возвращаю это место в домен Хозяйки лесов!