Мы покидаем парк абсолютно довольными и счастливыми. За длительный промежуток времени, начинаю ощущать умиротворение и комфорт в мужской компании наедине, хотя с этим никогда не было проблем. На взводе я была именно рядом с ним, сегодня всё поменялось.

Джейк надевает солнцезащитные очки, прячущие его глаза и протягивает руку по моим плечам, отрывая кусочки сахарной ваты, которую жуёт с таким же аппетитом, как я. Получаю от него наушник и смеюсь, когда он играет бровями и включает песню Him & I в исполнении Halsey & G-Eazy, которая как никогда вписывается в этот день и подходит нам.

Как точно звучат все слова и особенно:

– В конце концов, есть только он и я.

– Если будешь так часто оборачиваться, я подумаю, что ты либо зовёшь с собой, либо не хочешь улетать.

Отрицательно кручу головой и теряю с ним зрительную связь, завернув за угол.

Хочу ли, чтобы Джейк полетел со мной? Если говорить трезвым сознанием, а точней, кричать трезвым сознанием, ответ на вопрос отрицательный, но если откинуть всё, то понимаю, что не имею ничего против. Но так или иначе, одно против всё же существует. Мой папа. Он может дойти до того, что незаметно вырвет у него волосы и проведёт экспертизу ДНК для того, чтобы выяснить про Джейка всё в плоть до того, как он был ещё в утробе. Он узнает о нём всё, девяносто девять процентов то, что сможет прочесть его мысли. Кстати, на счёт этого пункта я вовсе не против. Я тоже хочу знать, кто или что руководит головой этого парня.

Уже не осталось ни одного дня, как его присутствия нет в моей жизни. Он везде. Стала бы я писать или звонить кому-то первой, чтобы узнать, как прошёл день? Нет. Разве только маме, но родителей в расчёт не беру. Джейк делает это. Каждый раз меня одолевает растерянность. И каждый чёртов раз я улыбаюсь экрану, когда вижу звонок или сообщение. Я окончательно сошла с ума. Это последняя станция. Но чаще всего, нет необходимости звонить или писать, потому что он рядом. Вопрос, который несколько дней слышу перед сном: «Как прошёл день?». Его интересует, как прошёл мой день. Не ради скрытых мотивов, он действительно слушает и разговаривает со мной.

Стоит занять кресло в самолёте, чтобы почувствовать тоску. Боже, я начинаю по-настоящему скучать по нему. Это чувство отсутствия чего-то нужного не даёт покоя. Мысли начинают вращаться вокруг одного человека, который становится центром вселенной. Он залез под кожу слишком незаметно. И я окончательно прихожу к тому, что сознаюсь и не отрицаю чувства. Стоит лишь подумать, и сердце окутывает теплотой.

Дальнейший перелёт похож на ад, в котором я кручусь и не могу выбраться, и всё из-за Джейка, который изъявил желание проводить. Если быть точной, то не уходить со вчерашнего дня. Он начал с разговоров, и плавно перешёл к тому, что я еле собрала ноги утром и смогла подняться с кровати. Теперь, он изводит меня мысленно, не желая покидать голову. Я не шучу, когда говорю, что он везде. Кажется, его становится ещё больше, как только мы расходимся. Смешной парадокс.

После перелёта покидаю аэропорт и понимаю, что ощущение «я дома», так и не приходит. Это чувство образуется, стоит только колёсам самолета коснуться земли Нью-Йорка. Как ни странно, именно там ощущаю себя дома. Сосредотачиваюсь на другом: предвкушении встречи с мамой. Организм обманывает сам себя, когда приходит к заключению, будто аромат духов мамы витает в воздухе. На самом деле, пахнет пылью и выхлопными газами машин, в одну из которых прыгаю.

Из-за волнения начинаю теребить подол платья, и когда такси останавливается на подъездной дорожке к дому, я на грани нервного срыва, который граничит с усталостью.

Стучу и жду того, кто откроет дверь. Эти секунды растягиваются в минуты, а следом в часы, но дело лишь в самообмане. Когда на пороге появляется мама, у меня вдруг начинают дрожать руки, их примеру следует челюсть, и вот я уже реву в её родных объятиях из-за внезапно нахлынувшей тоски, благодаря которой задыхаешься и не можешь глотнуть кислород. В такие моменты эмоции берут верх и накрывают с головой. Весь мир блекнет, становится незначительным и неважным. Все проблемы растворяются и кажутся ничтожными. Каждый раз я понимаю, что их вовсе нет, на деле есть только одна и с которой борюсь. Именно болезнь мамы воспитала во мне внутренний стержень, где скрипишь зубами и делаешь, ведь она делает то же самое. Она улыбается. Улыбается сквозь силу, когда больно. Я не спрашиваю, когда на её лице отражается та самая боль, которую она принимает и переживает с улыбкой на лице. Может быть, это только ради меня и папы, и она считает это лучшим решением, я так не считаю. Я хочу быть рядом, забрать хотя бы часть, чтобы ей было лучше. К счастью, папа рядом, мама может взять его ладонь и почувствовать всю поддержку. Почувствовать то, что есть те, кто готов за неё бороться и никогда не отступит. Насколько бы тяжело ни было, я отдам последний цент, если он поможет, буду выполнять любую работу, если это облегчит ей боль. Если придётся спать по несколько часов в сутки, я готова и к этому. Нет ничего важнее её здоровья. Одна мысль об её отсутствии, похожа на тонкое остриё ножа, который рассекает кожу и причинят неимоверную боль и страх. Я не могу потерять её, потому что потеряю большую часть себя. Кто-то находит всё в любимом человеке, я нахожу это в маме. С ней я могу быть любой, говорить всё, нет ничего, чего бы она не поняла. Мама – самая дорогая роскошь в мире, и я не хочу её терять.

Я вновь та самая маленькая девочка, которой она делает хвостики в начальную школу, следом за чем прикрывает перед папой в старших классах. Такое дежавю просыпается только рядом с ней.

– Он самый настоящий идиот, если не выбрал тебя, – поглаживая мою макушку, мама оставляет поцелуй у виска и щекочет карамельными волосами. Несмотря на то, что я перекрасилась, выбрав цвет потемнее, знаю, если верну прежний оттенок, буду её копией. Я целиком и полностью её дочь, как внутри, так и снаружи.

Я отрицательно кручу головой и пытаюсь привести речь в человеческую.

– Нет, всё нормально.

– Ты прилетела в слезах, Ри.

– Это всё из-за тебя, – хмыкаю в ответ. – Я скучаю.

Мама тихо смеётся и её тонкие пальцы переплетаются с моими. Теперь моя очередь оставлять поцелуи. С упоением делаю несколько на одной щеке, переключаясь на вторую. До тех пор, пока у меня есть возможность, я буду обнимать, целовать, делать ей подарки и сюрпризы. Я готова баловать её всеми возможными способами.

Быстро отклоняюсь и расстёгиваю молнию на чемодане, после чего возвращаюсь к ней. Я знаю её увлечение. Она собирает кружки. На первый взгляд это может показаться странным, но мама никогда не удержится, если увидит кружку с красивыми рисунком. И такую я увидела несколько дней назад. Конечно, она была куплена.

Отдаю маме коробочку, которая запакована и не даю ей открыть в пороге.

– Дома, – говорю ей, останавливая распаковку.

Мама кивает и отступает, освобождая проход, где оставляю чемодан у двери и тороплюсь за ней на кухню.